Гетман Ходкевич, то уходивший, то возвращавшийся к Москве, кроме недостатка людей и припасов должен был еще бороться с неповиновением полковников и ротмистров, которые устраивали конфедерации, требовали уплаты жалованья и подкреплений или смены своей другими войсками; в противном случае грозили покинуть столицу и уйти в отечество. Кое-как гетману удалось убедить одних обещаниями, других дорогими вещами из царской казны, которые московские бояре согласились дать пока в залог, обязуясь их выкупить, когда приедет и сядет на царство королевич Владислав. Летом 1612 года Ходкевич опять приехал на короткое время и устроил оборону столицы. Он принужден был отпустить большую часть ее гарнизона; а с оставшейся частью водворил в Кремле вновь принятых на королевскую службу многих сапежинцев (именно полк Будила) и, кроме того, полк хельминского старосты Струся. Начальник гарнизона Гонсевский, вероятно предвидя плохой исход польского дела, в июле 1612 года уступил свое начальство Струсю и уехал из Москвы. Около того же времени от московской Боярской думы было снаряжено посольство к королю или собственно на сейм. Во главе сего посольства поставлены князь Юрий Никитич Трубецкой, известный боярин Михаил Глебович Салтыков и думный дьяк Василий Янов. Таким образом, два последних изменника заблаговременно ускользнули от угрожавшей им кары.

Меж тем бедствия Руси все увеличивались. На севере шведы после завоевания Новгорода постепенно захватили города Яму, Копорье, Ладогу, Руссу, Порхов, Ивангород, Тихвин, Гдов, Орешек. Завладев значительной частью Новгородской земли, они попытались завладеть и Псковской; но приступы Эдуарда Горна к Пскову были отбиты. Зато Псков вскоре попал в руки вора Сидорки. Посланный им под Москву один атаман взволновал там казачьи таборы. Воспоминания о золотом для казацкой вольницы времени Тушинско-Калужского царика оживились надеждой на его возвращение; многие казаки легко поверили, что он еще жив, признали его истинным Димитрием и принудили к тому же Заруцкого и Трубецкого. Значительный казачий отряд послан из-под Москвы на помощь вору. В самом Пскове образовалась большая партия его сторонников. Теснимые с одной стороны шайками Лисовского, с другой шведскими наемниками, псковичи склонились на убеждения сих сторонников и призвали к себе вора из Ивангорода, осаждаемого шведами. В декабре 1611 года (по западному январскому стилю, а по русскому сентябрьскому 1612 г.) он пришел и засел в Пскове. Кроме сего Псковского вора, или третьего Лжедимитрия, в это же время явился и четвертый, астраханский, которого признало царем почти все Нижнее Поволжье.

Так разрывалась на части и пустошилась Русская земля, и эта эпоха сделалась потом памятной народу под именем лихолетья. Казалось, близок уже был конец Московскому государству, остававшемуся без государя. Но когда бедствия достигли своего крайнего предела, исторический процесс или, вернее, Промысел, управляющий судьбами стран и народов, умудрил и вызвал на сцену действия лучшую часть русского народа, которая и спасла отечество от раскрывшейся перед ним бездны[22].

VI

Освобождение Москвы и избрание Михаила Романова

Чудесные видения. — Троицкий архимандрит Дионисий и его призывные послания. — Нижегородцы и Козьма Минин. — Воевода князь Пожарский. — Сбор второго ополчения. — Кончина Гермогена. — Остановка ополчения в Ярославле. — Переговоры с Новгородом Великим. — Четыре правительства. — Конец третьего Лжедимитрия. — Интриги Заруцкого и его бегство. — Поход и прибытие ополчения к Москве. — Бой с Ходкевичем и казаки Трубецкого. — Влияние Троицкой лавры. — Ужасы голода среди осажденных. — Сдача Китай-города и Кремля. — Сигизмунд под Волоком Ламским. — Созыв Великой Земской думы. — Кандидаты на престол, особенно князь Голицын. — Совокупность условий в пользу Михаила Федоровича Романова. — Тактика и переписка Ф. И. Шереметева. — Заявления разных сословий. — Избрание Михаила. — Сусанин. — Посольство в Кострому. — Сцены в Ипатьевском монастыре. — Согласие старицы Марфы и Михаила. — Медленное путешествие их в столицу. — Священное коронование. — Ограничения

Начало нового, спасительного движения вышло из того же живительного источника, который одухотворял русскую народную массу, поднимавшуюся на борьбу с ее пришлыми врагами. Из ее глубокой веры в Божественный Промысел и в помощь свыше, из ее ничем не поколебимой преданности православию.

Мы уже видели, что время смут и бедствий на Руси сопровождалось сказаниями о чудесных и пророческих видениях, которые предзнаменовали какое-либо бедствие или указали средство спасения и которых удостаивались разные благочестивые люди и христолюбцы в том или другом месте. Подобные сказания возобновились с особой силой в последнюю эпоху Смуты или в эпоху так называемого Московского разоренья. Например, после взятия Новгорода шведами появилась «Повесть о видении некоему мниху Варлааму». Этому мниху приснилось, что какой-то старец привел его в Софийский собор, и тут он увидал Богородицу, сидящую на престоле. Стоявшие вокруг новгородские святители слезно умоляли ее умилостивить своего Сына, чтобы он пощадил Великий Новгород и не предавал его в руки иноземцев; но тщетно. Божия Матерь отвечала, что люди прогневали Господа своими беззакониями, неправдами, нечестием, блудными делами, особенно содомским грехом; а потому пусть они покаются и готовятся к смерти. Осенью 1611 года в ратных таборах под Москвой распространился слух о каком-то свитке, в котором описывалось видение некоему обывателю Нижнего Новгорода, по имени Григорий. В полночь во время сна представилось ему, что верх храмины его сам собою раскрылся и она осветилась великим светом, а с небеси спустились в нее два мужа: один сел ему на грудь, другой стал у изголовья. Предстоящий начал вопрошать сидевшего, называя его «Господи», о судьбе Русской земли и будущем царе. «Аще человецы во всей Русской земле покаются и постятся три дня и три ночи, в понедельник, вторник и среду, не токмо старые и юные, но и младенцы, Московское государство очистится, — вещал Господь. — Тогда пусть поставят новый храм подле Троицы на Рву (Василия Блаженного) и положат хартию на престол; на той хартии будет написано, кому у них быть царем». «Аще ли не покаются и не учнут поститься, то все погибнут и все царство разорится». После этих слов оба мужа сделались невидимыми и храмина снова покрылась; а Григорий был объят великим ужасом. Впоследствии, когда у нижегородцев спрашивали о сем явлении, они очень удивлялись, ибо ничего подобного у них не было и никакого Григория, имевшего видение, они не знали. Тем не менее сие чудесное сказание распространилось от Москвы даже в дальние области и везде производило сильное впечатление, ибо вполне соответствовало общему настроению.

Руководимые священными преданиями, народные помыслы в эпоху крайних бедствий, очевидно, устремились к покаянию, посту и молитве,