Еще на рубеже XVIII и XIX столетий один из исследователей украинского языка писал: «Несправедливо думать, что наречие, коим говорят теперь малороссияне, обязано своим происхождением единственно влиянию языка польского. Местное удаление киевлян от новгородцев и других славянских племен еще в глубокой древности положило зародыш таковому изменению языка славянского, и, наблюдательный филолог в Летописи Нестеровой, в путешествии к Святым Местам черниговского игумена Даниила и в Песни Игоревой, письменных памятниках XI и XII столетий, приметит уже сии отмены в некоторых словах и в самом их составе.

Неоспоримо, что соседство с Польшей и Литвою, а потом долгое господство сей державы над Малороссией, изменив в ее духе, правилах, обычаях и частью в вере, много подействовало и на язык, показывая в теперешнем его составе смесь древних славянских слов с польскими, литовскими, немецкими, которым особенный выговор дал собственную, совершенно отличную от других наречий, форму.

Сведущие люди находят нынешнее малороссийское наречие сходным с тем, коим говорят венгерские россияне, известные под именем карпатороссов. В малороссийском наречии скрыто происхождение многих славянских слов, которых тщетно будем искать в нынешнем языке русском». (Бантыш-Каменский, «История Малой России» т. III, стр. 220). Приведенная цитата является ответом французскому путешественнику и писателю Шевалье, проведшему в XVII веке несколько лет в Польше и писавшему, что язык населения Украины есть «наречие языка польского».

Не надо забывать, что культурная жизнь Руси-Украины, как и везде в ту эпоху, ограничивалась только высшими классами, почти не затрагивая широких народных масс. Соприкасаясь постоянно с высшим классом польско-литовским, получая образование в иезуитских школах Запада, представители высших классов Руси-Украины легко воспринимали западную культуру и постепенно, довольно быстро, полонизировались, как, например, такие роды, как князья Вишневецкие, Сангушки, Острожские, Четвертинские и др.; а за ними и шляхта. Обычно с полонизацией приходило и окатоличивание без каких-либо принудительных мер. Так шло до Брестской унии (1596 г.) и наступившей непосредственно за ней католической агрессии, сопровождавшейся жестокими насилиями и издевательством над прадедовской православной верой. Насилия эти вызвали сопротивление и ожесточенную борьбу, в первую очередь, в области религиозной жизни, которая в ту эпоху была и центром культурной жизни вообще.

Для оснащения необходимыми знаниями для борьбы с хорошо образованными противниками-униатами и католиками начали создаваться «русские» (так тогда называли) учебные заведения, готовившие не только кадры образованного православного духовенства, но выпускавшие и светских борцов против окатоличивания и ополячивания. Это были преимущественно сыновья православной шляхты и казацкой старшины, как видно из сохранившихся списков учеников. Из этих учебных заведений особенную известность приобрели: Киевская Академия при Братском монастыре, основанная митрополитом Петром Могилой в начале XVII века, бывшая полтора столетия культурно-духовным центром Украины и давшая много культурных сил Великороссии, как об этом уже упоминалось выше.

Кроме научной подготовки, преимущественно церковно-схоластической, окончившие Академию выносили из нее и хорошую антипольскую и антикатолическую зарядку, что сказалось впоследствии, когда они заняли руководящие должности на Украине во время и после освободительной борьбы.

С Москвой и московской культурой они, находясь в пределах Польши, почти не соприкасались и ее не знали, кроме сектора религиозного. В то время Москва уже была и центром, и оплотом православия и все православные к ней тянулись.

Так было до окончания освободительной борьбы, закончившейся, как известно, разделом Руси-Украины на польское Правобережье и русское Левобережье.

Хотя формально эта борьба и закончилась «вечным миром» с Польшей в 1686 г., но фактически она завершена только Полтавской победой 1709 г., т. е. заполняет собою весь первый полувековой период Гетманщины (1654–1709 гг.).

После окончательного включения в Российское государство культурная жизнь Гетманщины-Левобережья во весь второй период (1709–64) сильно меняется. Борьба религиозная отходит в область тяжелых воспоминаний.

Православие торжествует победу; из гонимой при Польше делается религией господствующей.

Во всем Левобережьи не остается ни одного католика или униата. Их костелы и монастыри навсегда исчезают из городов, и в 1917 г. из 42 городов Гетманщины (Черниговская и Полтавская губернии) ни в одном городе не было польско-католического монастыря или костела (катол. и протест. храмы были только в немецких «колониях» — Черниг. губ.).

Вместо Варшавы политическим и культурным центром становится Петербург, и при том центром государства строго централизованного, не в пример полуанархической Польше.

Бывшая раньше почти исключительно религиозной, культура Москвы заменяется европеизированной светской культурой Петербурга, где открываются светские учебные заведения (Шляхетский корпус), учреждается Академия Наук, начинает выходить газета, печатаются книги.

Одновременно с этим Петербург становится местом, где можно делать блестящие карьеры, приобретать, как тогда говорилось, «чины, звания и имения».

Никаких ограничений для достижения всего этого уроженцам Гетманщины не ставилось. И культурные слои Украины потянулись на север без всякого принуждения. А свою, «Киевскую» культуру, начали синхронизировать с культурой общероссийской, освобождаясь в то же время от всего польско-латинского и в языке, и в культуре.

Сыгравшая такую огромную роль во время борьбы с католицизмом Киевская Академия начинает терять свое значение и уступает первенство центральным, общероссийским культурным учреждениям и учебным заведениям чисто светского характера.

Причиной этого было то обстоятельство, что Академия не реформировалась и застыла в своем, чисто схоластическом богословском направлении, которое было так важно во время католической агрессии и потеряло значение после того, как эта агрессия была ликвидирована. К половине XVIII века она превращается в чисто духовное специальное учебное заведение, каковым, под именем Киевской Духовной Академии, остается до революции 1917 г.

В своей «Истории Украины» (стр. 427) Грушевский об этом пишет так: «Академия имела характер богословский в своей науке; при том ее наука основывалась на старых схоластических методах, для того времени не своевременных и не интересных, и не шла за успехами современной европейской науки. Реального знания она не давала, литературная подготовка, основанная на устаревших образцах, тоже все меньше была пригодна для тогдашнего времени. И когда появляются в России, в Петербурге и Москве, первые светские школы, Киевская Академия и основанные по ее образцу провинциальные коллегии, не выдерживают конкуренции с ними. Зажиточные украинские граждане, казацкая старшина, начинают посылать своих детей в столичные школы».

В другом месте той же книги (стр. 423–424) Грушевский пишет: «В украинских школах заботились, главным образом, о том, чтобы научить своих учеников правильно писать славянским языком, а не заботились совсем о языке народном, его чистоте и правильности. Украинские писатели XVII и XVIII веков кичатся и гордятся церковно-славянщиной».