Шрифт:
Закладка:
— Ответы достанешь, тогда и поговорим, — бросила, ухмыльнувшись Калеса. — Хотя это вряд ли произойдёт.
— Радуйся, что из-за произошедшего экзамен сдвинули, — не отставал Малер. — Считай я тебе дал одиннадцать дней, попробуй головой поработать, вдруг понравится.
В ответ Амкапир фыркнула, а Элисар заметил с какой растерянностью и недоумением на Присфидума смотрела его рыжая подружка и не понимал, когда же такой сторонник людей, как Малер, успел сдружится с одной из самых стервозных девчонок академии. По поведению привычной пассии, он понял, что общение между ними стало холоднее, потому как Малер тёрся рядом с новой подружкой, оставив прошлую в одиночестве мести коридор.
— Так что там со свитком? — вступил в диалог Эльтен. — Что нам с ним делать? Инги, что думаешь?
Обращение к нему встревожило, он ведь так хорошо стоял, не влезая во всю ту чушь. Не будь этого проклятущего наказания, академец бы вообще тут не находился. Закончив с последним подоконником, он швырнул тряпку в пустое ведро и с особенным усердием отряхнул руки, точно это могло смыть всю налипшую пыль и унижение, которым он подвергся из-за своей же глупости.
— Ничего я не думаю. Мне вообще плевать на всё это дерьмо, так что будьте добры не приплетать меня к вашему бредовому расследованию, — без энтузиазма, раздражённо ответил Элисар, окинув взглядом фамильные кольца, поблёскивающие на большом и среднем пальцах. Сжав кулаки, он спрятал руки в карманах толстовки.
— Тебе разве не интересно? — спокойно спросил, внезапно обратившийся к нему Флатэс. — Не ты ли попросил показать свиток?
Злость взбурлила в венах, нервозность возросла, смешавшись с всплеском гнева. Да как этот паршивец вообще смеет так спокойно говорить с ним? И без того испорченное настроение, стало ещё гаже. Он вытащил руки из толстовки и засунул в карманы джинс, оставив большие пальцы торчать снаружи, затем стрельнул переполненным ненавистью взглядом и тихо цыкнул.
— Я вообще жалею, что оказался там и втянул Люкс с Эльтеном. Так что мне вообще срать на все ваши свитки и маленькие кружки юных следопытов. Если так интересно моё мнение, то подотрись этим сраным свитком и больше не заводи со мной этих тупых разговоров. А ещё лучше будет, если вы вообще все отвалите от меня, — сквозь зубы прошипел Ингелео. — Если вам так нравится разгребать всю эту хрень, то как-нибудь без меня. От того, что я оказался на этой говёной отработке, не значит, что мы тут все должны передружиться и ходить как недоразвитые, хихикать и держаться за ручки, — оскаблившись, он развернулся, махнул на прощание единственным друзьям и поторопился на выход, думая о том, как ненавидит этих недоумков, у кого шило вертится в заднице непереставая.
Академия кувелов, женское общежитие
Кэнсаль смотрела на окрашенные в кровавый бинты и не перестала думать о прошлом вечере. В памяти, точно выстрелы, всплывали кадры, как Инетта яростно била её то руками, то ногами, пока обездвиженной Вэнферас оставалось терпеть и молиться о том, чтобы мучительница ушла, и она смогла выдохнуть. Те минуты казались пытками, которым не суждено закончиться. Благодаря книгам вивпамундов, которые ей доводилось видеть, черепашка считала Инетту — бесом, а тот кусок площади, сокрытый от чужих глаз во мраке вечера — адом.
Неизвестно сколько бы избиение ещё продолжалось, не появись профессор Ладэктус. Он не только помог студентке подняться и обработать раны заживляющими мазями, но и пообещал никому ничего не рассказывать, после истеричных отказов Кэнсаль об обращении в деканат. Если бы не он, что могло произойти? Инетте вряд ли бы что-то сделали, как никак она из обеспеченной семьи, где все дела решаются деньгами и связями.
Вэнферас твёрдо знала, что жаловаться на мучительницу бесполезно, ведь когда они учились в и́нстинис и она пыталась просить помощи у учителей, те от неё отмахивались, говоря не клеветать на такого обеспеченного ребёнка и что Инетта просто так играет. Проблемы с их семьёй никому не нужны, как тогда, так и сейчас. А если ещё и брать в учёт то, что издевательства только ужесточились, Кэнсаль решила, что всё бесполезно и остаётся только терпеть, как и учила мать.
Неожиданно в голове всплыли добрые слова профессора и его тёплые руки, обрабатывающие её раны, тёмные глаза, выглядывающие из-под длинных ресниц, его непослушные, цвета спелой черёмухи, волосы и чёлка, спадающая почти по самые брови. Она бы и подумать не могла, что хоть кто-то бросится ей помогать, да ещё и в борьбе с её давней мучительницей.
«Ты не заслуживаешь этой жизни, ничтожество, — прошипела вторая личность. — И уж тем более мужчин. Ни Ингелео, ни один другой никогда не посмотрит на тебя, как на девушку. Жертва вызывает жалость, но не симпатию, — язвительно гремела она, стараясь довести Кэнсаль до слёз. — Так что сдохни уже, отдай мне тело! — она зарычала подобно разъярённому медведю».
— Сама сдохни. Замолчи и больше никогда не говори со мной, — тихо ответила она, поглаживая пластыри. — Если бы не ты, всё не зашло бы так далеко. Исчезни уже!
Дверь в комнату открылась, издав несколько щелчков. В проходе появилась стройная, даже слегка худоватая соседка с яркой копной волос. Она метнула взгляд к Кэнсаль и ужаснувшись, приложила ладонь ко рту.
— Что с тобой случилось? Инетта снова…
— Всё в порядке, — перебила её Вэнферас, подхватила небольшую сумочку и опустила голову. — Мне нужно идти.
Студентка поднялась с кровати и порадовалась, что прошлым вечером соседка спала, а утром Кэнсаль с головой улезла под одеяло, чтобы не показывать новых побоев.
Она подошла к зеркалу, оглядывая спадающие синяки и ссадины, заживающие усердиями профессора.
— П-постой? Ты куда? — Растерянная Лания, так и застыла в проходе, пока соседка обувала кеды.
Кэнсаль выпрямилась, поправила старенькую водолазку и длинный тёмный кардиган, прикрывающий растянутые карманы джинс. Она тут же пожалела, что так и не сходила на рынок в местном сайде за новой повседневной одеждой.
— Мне… я… кое-куда, — замешкавшись, ответила Кэнсаль.
Робко закинув сумку на плечо, она стремительно выскользнула из небольшой комнатки и побежала по лестнице вниз. Выпорхнув из общежития, Вэнферас боязливо огляделась, после чего торопливо зашагала в сторону академии.
На улице ещё светило солнце, постепенно движущееся к горизонту. Ненавязчиво чирикали птицы, а над головой плыли, окрашивающиеся в огненно-оранжевый и лиловый цвета, облака. Они образовывали интересные фигуры, однако Кэнсаль, в отличии от Лании, никогда не видела образов зверушек или других объектов, как бы не старалась разглядеть. Облака напоминали ей тропинки или дороги, по которым ей не
