непринужденно, как обычный парень. В телеинтервью я видела многих звезд, переполненных собственной значимостью, но Боуи был чист и мил, как Аполлон в коже и кроссовках. У меня совершенно поехала крыша от осознания того, что я вижу реального человека, стоящего за всеми его загадочными сценическими воплощениями. С ним было невероятно легко, с первого же мгновения он вел себя со мной так, будто мы ближайшие друзья. Он научил меня, что если ты и звезда, то вовсе не обязательно должен вести себя по-звездному. Этот урок я пронесла с собой на протяжении всей своей жизни в России.

Мы устроились на диване, как два кота, и он начал рассказывать мне о своих творческих достижениях: о музыке, о том, как он пишет, продюсирует, снимается в кино и как его интересуют все аспекты кинопроизводства. Я сидела и слушала, внимательно впитывая в себя каждое слово.

– То, что ты сделала, это просто невероятно, – сказал он, наконец, после паузы. Его глаза, знаменитые разноцветные глаза[138], встретились с моими. – И я хотел бы купить права на историю твоей жизни.

Никаких слов – ни в английском, ни в русском языке – не хватит описать то, что я чувствовала в тот момент. Человек, которого любит весь мир, хочет стать частью всей моей жизни.

– И я хотел бы сыграть Бориса в этом фильме, – он продолжал повышать градус, все тело его просто светилось.

– Это будет невероятно круто, – только и смогла пролепетать я в ответ. Я знала, что мои приключения в России были совершенно потрясающими – для меня лично, но мне и в голову не приходило, что кто-то захочет превратить их в кино. Тем более Дэвид Боуи!

Он продолжал забрасывать меня вопросами о Red Wave и моих приключениях в России. Казалось, что все это его совершенно искренне интересует. Он не торопил, внимательно слушал и погружался в историю, которую я ему рассказывала. И по сей день я прекрасно помню свое тогдашнее ощущение: мне казалось, что на меня льется золотой дождь.

– Давай так, ты подумай несколько дней и дай мне знать, есть ли у тебя ко мне какие-то вопросы, – наконец сказал он. – Но в любом случае, давай не терять друг друга, Джоанна. – Улыбка его была совершенно разоружающей. Мне казалось, стекла в окнах сейчас лопнут.

Я сидела и смотрела, как Изможденный Белый Герцог[139] пролетел по роскошному затемненному гостиничному номеру, как ангел с крыльями на каблуках[140]. «Что это было? – спрашивала я себя. – Что это было?!».

В номер вошел его представитель и сел рядом со мной.

– Боуи очень понравилась ваша встреча, и ему был очень интересен ваш рассказ о России. Он предлагает вам 35 тысяч долларов за права на вашу историю, хотя он думает, что вы, наверное, не согласитесь. – Он испытующе посмотрел мне в глаза, как бы спрашивая, хватит ли у меня смелости не согласиться. – Подумайте и дайте нам знать.

Понятия не имею, сколько времени еще я просидела в этом номере, оставив остальной мир крутиться без меня. Впервые я почувствовала, что Страна Чудес, тот причудливый мир, который я построила для себя и без которого не могла уже жить, вдруг начал раздвигать свои границы. Если это сон, то я не хотела просыпаться, а если я потеряла рассудок, то лучше я буду жить без него. Если уж продавать свою историю, то я не хочу продавать ее никому, кроме Зигги.

Глава 40

Под давлением

Мало о чем в жизни я так сожалела, как об этом.

– Это будет ошибкой, это станет огромной, страшной ошибкой, – постоянно твердила я себе под нос, в отчаянии свернувшись дома на полу и пытаясь отгородиться от друзей и родственников, которые наперебой высказывали мне все, что они думают о предложении Боуи.

– Ты можешь получить намного больше денег.

– Можно заинтересовать крупную студию.

– Нужно нанять агента, и он найдет для тебя куда более выгодный контракт.

Все, кого я знаю, стали немедленно предлагать своих друзей и знакомых из мира кино и шоу-бизнеса. То есть типичный Голливуд, в полный рост, со всеми своими стандартами и клише. Какой-то приятель родителей сказал, что прежде всего, чтобы чувствовать себя защищенной, мне нужно найти хорошего юриста в сфере шоу-бизнеса. Однако, сидя в одиночестве на полу, я нутром чувствовала, что мне нужно соглашаться на предложение Боуи. Я знала, что он неравнодушен и к Борису, и к моей истории, и мне, конечно же, ужасно хотелось поработать с ним вместе – что может быть лучше?

Все минувшие три года я действовала без какого-либо плана, руководствуясь исключительно чувством, но как-то все у меня получалось. Голодный тигр не смотрит на карту, прежде чем нырнуть в лес за добычей. Это были прекрасные три года, однако в 1987 году становилось очевидно, что я куда лучше умею тратить деньги, чем их зарабатывать. Временные подработки в турагентстве серьезных денег, конечно же, не приносили, и существовала я исключительно благодаря щедрой поддержке родителей. Впрочем, пределы щедрости существовали, и я начинала чувствовать, что, кажется, к ним приближаюсь. Поэтому, когда все друзья родителей в один голос заговорили, что моя история может принести большие деньги, я стала чувствовать некоторое давление и нечто вроде обязанности, долга, поступить так, как советуют родительские друзья. Но хороший юрист непременно повлек бы за собой и серьезного агента. А я ведь готовилась к поездке в Россию, где у меня на носу была свадьба, и меньше всего в это время мне хотелось ходить по студиям, отсматривать и выбирать себе продюсерскую компанию. Все вокруг, казалось, были увлечены моей историей, все спешили выдать мне грандиозные идеи по ее экранизации, и я уже даже не помню, почему в суматошные недели перед отъездом я выбрала именно ту команду, которую выбрала. В итоге был подписан контракт на производство полнометражного художественного фильма с Кэтрин Галан из компании Atlantic Releasing, и я получила аванс в 10 тысяч долларов. Когда фильм будет готов, я должна была получить еще 75–100 тысяч. Перспектива, что и говорить, заманчивая, но никакие деньги – тем более пока еще вполне эфемерные – не могли заполнить пустоту и излечить боль в сердце, образовавшиеся из-за того, что Боуи я так и не ответила.

Осенью 1987 года в Россию я летела с Дэвидом Уайдерманом из магазина Guitar Center и Дагом Баттлманом из Yamaha. С нами вместе летел полный комплект звуковой аппаратуры для Ленинградского рок-клуба. Даг и Дэвид были бесшабашные, веселые ребята, всегда не прочь приударить за симпатичной бабенкой – оба будто из старого доброго Дикого Запада,