Давным-давно дедушка показывал внуку вывезенный из-за кордона трофейный кинжал, отделанный серебром. Вот он в шкатулке и хранился. Почему на чердаке? Вскоре после окончания войны в СССР вышло постановление о запрете пропаганды нацистской символики. Причем само понятие «пропаганда» толковалось очень широко. Нарушителей ожидала самая суровая кара – можно было в лагерь лет на двадцать пять загреметь.

А ведь многие солдаты и офицеры, возвращаясь из побежденной Германии, среди прочих трофеев везли домой столовые сервизы, красивые клинки с изображением германского орла или свастики. Вот и приходилось от греха подальше либо выкидывать все это добро на помойку, либо припрятывать его. Особенно жалко было расставаться с парадными фашистскими кортиками, кинжалами… Их и прятали чаще всего.

Вот такой экземпляр Сергей сейчас держал в руках. С благоговением к клинку, отливающему серебром под отблеском пламени свечи, повертел в руке прадедов трофей. Без всякой задней мысли сноровисто прокрутил в кисти руки и лишь после этого запоздало удивился такому необычному умению: «Умею?» Потом все же с опозданием дошло до сознания: «Ах да! Мне же память стерли!»

Кое-что еще из детства вспомнил, но время было позднее, а потому убрался с чердака, оставив все на потом.

Вскоре, заперев наружную дверь, завалился спать, с последней мыслью о том, что все же повезло ему: стекла в окнах, за исключением одного, сохранились. Лето летом, но хоть сквозняков нет…

Офис строительной компании господина Вересова

Он лыс, редко улыбается, но это его не портит. Окружение давно привыкло к такому имиджу шефа. Дорогие костюмы сидят на нем идеально. Происхождение? Родился и вырос в СССР. Кто были его родители? Сейчас, с высоты нынешнего статуса, это не важно. Горячий темперамент уравновешен в нем возрастной невозмутимостью.

О скрытой от посторонних глаз жизни Данилы Петровича Вересова ни один простой смертный не знал, а кто знал, того уже давно проводили за кромку между живыми и мертвыми. Мессир Леонард даже в своем кругу личность загадочная. Личная охрана руководителя строительной компании лишь внешне людьми выглядит, а на самом деле состоит из оборотней, приписанных к колгану. Во всем остальном – все как у всех.

Звонок мобильного телефона в середине рабочего дня заставил поморщиться, оторваться от финансовых бумаг, выкладки в которых Даниле Петровичу не нравились: чувствовал, что где-то его разводят. Дело, конечно, копеечное, но тут принцип важен.

– Слушаю…

Покривился, будто лимон надкусил. Снова Жанка влипнуть умудрилась и помощи просила. Знал ведьму как облупленную, умной считал. Ошибся? Или дело все же не в ней, а в коэффициенте удачи парня, на душу которого она глаз положила?

Прервал дурную бабу, пытавшуюся по телефону выплеснуть скопившийся негатив:

– Ожидай! Сейчас Нинку пришлю. Вытащит.

Отключившись, связался с Нинэль, отправив ту на адрес Рязанцевых. Собрав бумаги, сунул их в сейф, закрыл его на кодовый замок. После чего вышел в комнату отдыха, где за рамой огромного портрета, на котором фигурировал он сам в полный рост, в красках, в образе средневекового вельможи, находилась святая святых – секретное помещение за сейфовой дверью. Проникнуть в него постороннему смерти подобно: заклятие подействует сразу. Кто бы, кроме него, ни был, двух минут не проживет.

Расположившись в удобном кресле, он открыл папку, решив освежить информацию, которую нарыли на Жанку секретные помощники.

«Ну и что мы имеем? Та-ак…»

В жизни, которой Жанна Викторовна жила уже долгое время, ведьму устраивало все. Когда общество разделилось на бедных и богатых, фигурантка информативного дела не сразу приняла какую-либо из сторон.

«Ну, правильно, – мысленно согласился мессир. – Зачем это ей? Это на Западе скучно, в России веселей. Люди на одной территории как в разных странах существуют. Одна страна сытая, богатая, чванливая, оголтелая от безнаказанности, вторая – влачит жалкое существование при огромном богатстве недр, перебиваясь подачками от получки до получки. При всем при этом в обеих Россиях понятие «интеллигентность» за каких-то неполных сорок лет власть предержащие вытеснили из менталитета людей. Браво, браво! Ей и делать-то особо ничего не нужно было. Ведьме когда хорошо? Когда другим плохо».

По данным источника информации, дипломированный психолог сначала и предположить не могла, что работа в гимназии может доставлять столько удовольствия. Дети – цветы жизни, и если эти цветы удобрять нужной информацией, из которой выбросить понятия чести, достоинства, справедливости, порядочности, заменив весь этот мусор на завуалированные, украшенные, прилизанные пошлость, вульгарность, примитивизм, получалось очень даже неплохо.

Современные детки перестали читать книги, а скоро даже комиксы читать перестанут. Великовозрастные читают соцсети – кто и что сегодня съел и какую сумочку купил. Селфи сделал – выложи, поделись своей моськой с друзьями, пусть лайки ставят за внешность. За интеллект-то не поставишь: нет его и в помине, интеллекта-то. Он даже с лиц на фотографиях пропал, его подготовка к ЕГЭ сожрала. Кто-то очень качественно вымарал понятие «профессионализм», а те, кому положено знать, забыли или не хотят вспоминать, что профессионалами становятся по призванию, а не по баллам.

Именно на этом поприще ведьма поднялась на высокую ступень в колгане. Остальное тоже в пределах нормы было. Даже скучно! На власть Данилы Петровича не покушается, в интригах не участвует…

«Серая мышь! Единственное светлое пятно во всей этой истории – пресловутый Рязанцев. Интересный малыш. Вывод: если в нем что-то есть из того, о чем подозревает эта дура, то зачем его ей отдавать? Обойдется».

Большачонок внутри колдуна зашевелился, соглашаясь со своим носителем.

Забросив текучку, до конца рабочего дня он уже многое узнал о Рязанцеве. Подручные из ближников доходчиво посоветовали освобожденной и обиженной ведьме на пару недель уехать из Москвы, чтоб под ногами не путалась и не отсвечивала.

Ночной порой, применив одну из старинных методик поиска живого смертного, Вересов определил примерное место нахождения исчезнувшего мальчишки. Шустрый парень, судя по всему, с мозгами дружит. Смог качественно обрубить хвосты и спрятаться. Не рассчитал лишь одного: что искать его не по полицейским мето́дам будут, а по колдовским канонам.

Оказывается, ночь почти прошла. Он поднялся с пола с нанесенной на нем пентаграммой, включил верхний свет. Электрический шар засиял посреди потолка. Вересов задул свечи, раздвинул шторы на окнах.

«Теперь посчитаем. Южное направление, километров двести от МКАД, плюс-минус двадцать километров по радиусу окружности поиска».

Прикинул. Значит, с тех пор как он сделал первый шаг по лучу пентаграммы и соединил усилия со своим большачком, прошло пять часов. Интересно, хватит