По сих четырем летом минувшим, еже имать быти 6963[902], тии же татарове Седахметевы орды приидоша на Россию и Оку реку преидоша. Великий же || (л. 34 об.) князь посла противо им князя Ивана Юрьевича[903]. И бысть им бой, и Божиим пособием побеждени быша погании.

По сих в лето 6967‑го паки тиижде татарове Седахметевы орды, свирепством похваляющися, приидоша к Оке реке. Великий же князь, Бога помощника имея, посла противо их сына своего, великаго князя Иоанна[904]. И шед бишася с ними об реку, и тако побеждени быша и побегоша.

Сего Стрийковский[905] называет Садахматом, пиша сице: яко Завольской орды царь Садахмат приходил с войски на Подолие ко Львову городу и мног плен взем и корысть; идяше в свою землю, ему же заступи путь перекопский царь Эди-Гирей[906] и до конца победи его. Садахмат же с девятию сынами своими и со многими честными мурзами убежа в Литву, яко к своим приятелем.

Зде сумнительно, как бы ему пустошиша Подолие, прилежащее к Полше, яко на безстрашное себе место в Литву бежати и от смерти тамо спасатися. Еже сице разумеется. В том ево || (л. 35) пустошении подозрение имяху поляки на литву, якобы их призванием Садахмат воевал Подолие. Того ради литва, покрывая лесть свою, онаго Садахмата, прибегша к ним, поимаша, дабы тем могли из подозрения у поляков свободитися. И под стражею стрегом бысть, идеже и уморили его, дабы тем учинили дружбу крымскому царю Эди-Гирею.

А в Степенной же российской является[907], яко царь Седахмет поиде со всею ордою на Российское царство, и бывшу ему на реке Дону, и ту прииде на него крымской[908] царь Эди-Гирей, и победи его, и орду его взят. Сие же бысть лета прибежати ему в Литву 1450‑го.

По сем Стрийковский[909] дале пишущи глаголет, яко татарове заволския лет от Рождества Христова 1468‑го, а от Сотворения Света 6976‑го, с царем своим Маниаком, переправясь через Дон, на три части воинство разделили и воевали Литву, Подолие, волохов[910]. И тогда Литву, и Подолие, и Волынь презелно повоевали, волохи обаче трижды татар победили, || (л. 35 об.) яко мало нечто их убегоша, идеже и сын царев пойман бысть и к воеводе Стефану приведен[911].

Царь посла ко Стефану, претящи ему войною, дабы свободил сына его Ислена[912]. Стефан же при послах оных сына его на части разсещи повеле, а послов на древеса потыкал, оставльши тамо единаго от них, ему же повеле обрезати губы, уши, нос и тако отпустити его, дабы то царю своему поведал[913].

По сем восприим царство Золотые орды царь Ахмат имянем[914], посла послов своих к великому князю Иоанну Васильевичу московскому и всея России, по обычаю царей ординских с басмою, просити дани. Великий же князь басму приим поплева на ню и потопта, послов же всех побити повеле, точию единаго оставив отпусти к царю.

Нечестивый же царь зело разгневався и огнепалною яростию дыша[915], собрав силу многу, лета 6988‑го[916] короустремително прииде ко граду Алексину, его же попленив и пожже, аще и сами мнози || (л. 36) избиени быша. И оттоле устремися ко Оке реке и вси напрасно вринушася в реку, хотящи преити ю; и абие в той час приспе тамо многое российское воинство, их же бяше яко море колеблющеся. И тако погании, трепетни будущи, побегоша прочь, Богу пославшу на них страх, еще же и язву смертную, ибо напрасно в полцех падающе умираху.

Чего ради проклятый наипаче ярости исполняшеся многажды посылаше к великому князю, зовущи его к себе во Орду. Великий же князь нимало сему внят, но послов его всячески ругателно отпущаше. Ибо о сем пророчествоваше два святителие: Иона митрополит московский[917] и Иона архиепископ новъгородский[918] – в малых летех прежде сего – яко российстии самодержцы не имут к тому быти под областию ординских царей[919].

Беззаконный же царь, не возмогши к тому срамоты своея терпети, лета 6988‑го собрав многую силу: царевичи, и уланы, и князи, и мурзы – скороустремително поиде к Российским странам[920]. Во Орде же своей токмо || (л. 36 об.) остави тех, иже не доволни оружием владети. Ибо ни откуду супостата бояшеся. Ему же согласник был и полский краль[921].

Великий же князь Иоанн Васильевич посла воинство по многим градом, яже стоят на брегу реки Оки. Царь же, слышав о собрании российских воинств, поиде к Литовским странам, ожидающи краля полскаго, и пришед ста на бротах реки Угры. Российское же воинство, пришедши тамо, многу брань творяху с ним[922], возбраняющи ему прешествия, идеже бысть и сам великий князь.

Царь же стоя, искаше бродов и преходу и не можаше того учинити. Великий же князь, советовав с боляры, умысли дело благо сотворити. Ведаше бо, яко в Болшой орде, отнюду же царь изыде, не бяше воинства, тайно посла многое свое воинство в Болшую орду, в жилище поганых. С ними же посла служащаго ему царя Уродовлета городецкаго[923] да воеводу князя Гвоздева звенигородскаго[924]. Царю же ничтоже ведушу о сем. || (л. 37)

Они же в ладиах шедше Волгою рекою приидоша во Орду и обретоша ю пусту воинскими людьми, токмо бяху женеск пол, и старые, и отрочато. И тако зело плениша их и опустошиша, жен и детей поганых смерти без милости предающе, жилища же их огнем пожигающе. И, конечно бы, возмогоша тогда до конца оных поганов истребити.

Но городецкаго мурза имянем Обляз Силный пошепта цареви, глаголя: «О царю! Нелепо есть великое сие царство до конца опустошити и разорити, отнюду же и ты сам изшел еси и мы вси, и се есть отечество наше. И сего ради идем отсюду: уже бо и тако доволно попленихом и повеленная исполнихом, егда како Бог прогневается на нас; но идем отсюду».

И тако православное воинство возвратишася из Орды и приидоша к Москве с великою победою и со пресветлым[925] одолением, имуще корысть многу || (л. 37 об.) и плен немало<й>. Царю же о сем уведавшу, в той час от реки Угры отступиша и ко Орде побежаша. По отшествии же московскаго воинства,