наблюдаются пролеты "самолетов неизвестного типа неустановленной государственной принадлежности, сопровождающиеся странным звуком". Собственно, Голубев и сам несколько раз слышал этот звук, похожий на хриплый шелест, и пытался рассмотреть в бинокль идущие на очень большой высоте странные самолеты со скошенными назад крыльями, за которыми тянулись длинные белые следы. А вечером в штаб вернулся член военного совета бригадный комиссар Дубровский. Он с какой-то нервной веселостью стал рассказывать о поездке в войска, обороняющиеся на Осовецком направлении, и о том, как он чуть не погиб: на обратном пути его эмку, которую сопровождал бронеавтомобиль и полуторка с несколькими бойцами охраны, обстреляла пара двухмоторных "Мессеров". Они сбросили несколько мелких бомб, повредили грузовичок, подожгли эмку и стали разворачиваться на второй заход, как вдруг оба по очереди взорвались в воздухе, причем комиссар был готов поклясться, что видел какие-то дымные шлейфы, которые воткнулись в немецкие самолеты, а потом опять слышал этот непонятный шелестящий звук. И из частей докладывают, что в тылу у немецких войск слышны сильные взрывы. Выходит, кто-то воюет с немцами, кроме нас? Но кто? Что, черт возьми, происходит? Самолет, отправленный вечером в Минск, тоже канул, как в воду...

Начальник службы связи Шестого мехкорпуса майор Скворцов доложил, что пытался поймать радио имени Коминтерна, но наткнулся только на какое-то "Радио Маяк", якобы ведущее вещание из Москвы, и был просто поражен содержанием передач. Сначала какие-то мужчина и женщина долго беседовали с каким-то "экспертом" с армянской фамилией о том, на каких автомобилях будут ездить граждане Российской Федерации. И получалось, что на узбекских, корейских, французских, немецких, японских, чешских и каких-то "вазовских", но что ставить на них придется какие-то "жигулевские" и горьковские моторы, причем продажи "вазовских" автомобилей возрастут, но качество неминуемо ухудшится. Узбекские и корейские автомобили, это же надо такое придумать! Все это перемежалось абсолютно странной музыкой, причем одна песня была явно белогвардейской, про офицеров, зато другая, про "батяню-комбата", была явно "наша" и ему понравилась. Майор с трудом дождался выпуска новостей, но ясности он не прибавил. В новостях говорилось о том, что идет война с фашистами, были названы львовское, брестское, гродненское и почему-то калининградское направления. Калининград - это ведь под Москвой???? Но если верить радио, бои ведут не части РККА, а какие-то объединенные войска России, Украины и Белоруссии, которым скоро должны присоединиться вооруженные силы Казахстана. Чертовщина какая-то, мистика...

Связь! Связь! Нужна связь! Нужен приказ, любой приказ, лишь бы он был осмысленным. Как профессионал, Голубев понимал, что армия находится в полном окружении и долго не протянет. Нужно что-то делать. Потому что если не делать ничего, то уже через день-другой немцы нащупают с воздуха склады с горючим (которого и так - кот наплакал), его танки превратятся в бесполезные железные коробки, затем фашисты добьют последнюю артиллерию, люди рассеются по лесам, а немцы будут их травить, как зверей, уничтожая армию по частям. Командарм был готов пожертвовать своими людьми, и сам был готов погибнуть, но не так бессмысленно. Впрочем, даже у такой гибели был бы смысл, если бы армия получила простой приказ: 'держаться до последнего и сковывать немецкие силы'. Но где он, приказ? Почему молчит Минск? Связь! Нужна связь!

В это время где-то рядом, за брезентовыми стенами палатки послышались крики, хлопнул выстрел, затем очередь, потом опять крики и тишина...

Брезентовый полог шевельнулся, Голубев потянул было из кобуры пистолет, но в проеме показалось смущенное лицо командира роты охраны штаба, старшего лейтенанта Ходоренко.

- Товарищ генерал майор... Это к вам... Говорят - из штаба фронта...

Если уж быть совсем точным, на лице старлея одновременно присутствовала целая гамма эмоций: и напряжение, и смущение, и еще что-то. Входил он в палатку как-то странно, скособочившись, как будто что-то или кто-то вталкивали его в подбрезентовое пространство. Командарм уже хотел было рявкнуть: "Почему не приветствуете? Выйдите и доложите по уставу! ", как вдруг понял, что за спиной Ходоренко действительно есть кто-то, как поршень, впихивающий командира внутрь. И этот кто-то выглядел до невозможности странно: раскрашенное, как у индейцев из книг Майн Рида, лицо (только не яркими, а зеленой, коричневой и черной красками) и скрывающая фигуру накидка или балахон, состоящая из отдельных тряпочек. Казалось, что в палатку из темноты вползает оживший куст или болотная кочка.

- Это еще что за кикимора! - с шумом выдохнув воздух, прохрипел Голубев.

- Майор сил особого назначения ГРУ Перевалов. Направлен к вам штабом Западного фронта для налаживания связи и координации действий. Со мной группа из пяти человек. Вы, товарищ генерал-майор, прикажите, пожалуйста, своему начкару не дергаться, тогда я его отпущу и пистолетик отдам. А он пусть своим прикажет оружие опустить, а то там все нервничают, на улице (Перевалов кивнул куда-то себе за плечо), то и гляди, перестрелку устроят. Нехорошо получится, нам еще вместе с фрицами воевать.

- С кем, с кем?

- С фрицами. Ну, немцев так обычно называют. Так прикажете?

Голубев только теперь обратил внимание на то, что правая рука старлея завернута за спину и, видимо, взята 'на болевой'.

- Отпускайте... А ты - командуй не стрелять, но сохранять бдительность. И вообще, Ходоренко, - генерал зло зыркнул на начальника охраны, - я с тобой еще потом разберусь... Как так, прямо в расположении... Он повернулся к "кикиморе". - У вас есть пакет?

-Так точно! Перевалов одним движением ловко швырнул Ходоренко ТТ, обойму, затем лихо козырнул и вытащил из-за пазухи закутанный в прозрачную пленку желтый конверт из вощеной бумаги.

- А старлея своего вы не ругайте, товарищ генерал-майор. Нас такому специально учат, а вот пехоту - нет, так что против лома нет приема. Службу ваши люди по уставу несли.

- По уставу, понимаешь... - проворчал Голубев, недоуменно разглядывая упаковку пакета.

- Это - полиэтилен, от влаги. Вы его просто порвите, - перехватил генеральский взгляд Перевалов.

Понятней Голубеву не стало, но он, поковырявшись, все-таки разорвал пленку, сломал сургучные печати и вытащил листок бумаги. Фантасмагория продолжалась... Документ был отпечатан на ослепительно-белой гладкой бумаге, причем текст выглядел отпечатанным в типографии. В общем, ничего общего с привычными штабными документами. И никакой директивы там тоже не было - просто подтверждались полномочия майора Перевалова. Но самое главное, на бумаге не было знакомых подписей командующего фронтом Павлова или начальника штаба, коллеги по академии Фрунзе, генерал-майора Климовских. На ней вообще не стояло ни одной знакомой Голубеву фамилии. Вместо этого под текстом подписались "Командующий войсками западного направления объединенных сил ОДКБ генерал-полковник ВС