Я задумываюсь.

И посылаю Маге мысленную картинку-воспоминание. После практики с бусинами бабушки Софи это действие получается у меня с удивительной лёгкостью.

…Симеон протягивает мне Лунницу, раскачивающуюся на серебряной цепочке.

— Носи, дева Ванесса. Не забывай подпитывать на полной луне, ей полезно. Много я в неё вложил…

И, поколебавшись, добавляет как бы нехотя и с удивлением:

— Кажись, даже лишнего. Но с Даром не поспоришь, если он под руку толкает. Творишь, как душа подскажет. Носи. Береги, но и не жалей; если случится его из рук выпустить – знать, Судьба…

Мне тогда показалось его напутствие странным. Но старец вообще имел обыкновение не говорить, а вещать, и до пояснений не снисходил. Дескать, если собеседник достоин его откровений — сам поймёт, рано или поздно. Вот и теперь: с опозданием, либо напротив — вовремя — меня осеняет: а ведь мудрец прозорливый не только для меня оберег ваял. Предчувствовал он, что Лунница двоим пригодится. Дар его «под руку толкал»…

Такие вот мы, обережники.

Сэр Майкл, мой наставник, называет это свойство обострённой интуицией на грани ясновидения. Я — внутренним голосом, с которым даже навострилась за долгую жизнь вести беседы. Не знаю, как относится к этой способности сам старец Симеон… похоже, даже ему, мудрейшему, она до сих пор преподносит сюрпризы. Но если уж работает во благо — то пусть. Хоть, что интересно, нарочно этот навык запустить нельзя, проявляется он лишь спонтанно.

«Вот как, — хмурится Мага в ответ на просмотренные картинки. — Выходит, он предвидел, что ты поделишься его подарком. Ну, хорошо. Зато следующую Лунницу…»

Я прикасаюсь к его ладони.

«Не надо».

«Что?»

«Симеона просить о новом обереге не надо. Я сделаю его сама. Даже знаю, как. Ты только помоги найти нужный камень и заготовку под оправу, хорошо?»

Он осторожно целует мои пальцы. Конечно, звезда моя.

— … Вот. Она. Идёт.

Голос Аркаши, вроде бы негромкий, перекрывает царящий в кабинете гвалт. Не сговариваясь, все поворачиваются к друиду. И спешат к окну, благо, оно достаточно широкое, чтобы всем хватило места для обзора.

Там, по расчищенной от снега парковой дорожке, идёт, не торопясь, девушка в белоснежной шубке, в тёплой шапочке, прекрасно оттеняющей смуглое личико. Словно не веря своим глазам, она тянется к каскаду заснеженных берёзовых кос, свисающих почти до земли, и шарахается от хлынувшего на неё снегопада. Освобождённые от груза ветви покачиваются, кружится в воздухе искрящееся белое облачко, вновь припорашивая крепкие толстые серёжки, Глория растерянно улыбается и, глянув на рукавички, подносит ладони к глазам: рассматривает снежинки. Большой ребёнок, впервые в жизни увидевший снег.

А я… впрочем, подозреваю, что не я одна вижу впервые ауру Лунного дракона. Так, кажется, обозначила её ипостась леди Ким. Уточню: мы видим недавно проснувшуюся ауру. Потому что контур её пока невелик, плотно обжимает тело, лишь над головой и в районе лопаток выступают бледно-серебристые протуберанцы. На фоне снега они почти не видны; но вот дон Теймур нетерпеливо шевелит пальцами — и оконные стёкла темнеют, словно на них опустился светофильтр. Затонированы, можно сказать. Сквозь искусственно наведённую дымку становятся отчётливо видны очертания крошечных крыльев, спинного гребня, и даже треугольные светящиеся зубчики на крошечном пока хвосте.

— Совсем ещё детёныш! — завороженно и печально шепчет дон Куадро.

— Разумеется, он ведь проснулся недавно. И даже не успел себя осознать, — вполголоса отвечает сэр Персиваль. Добавляет смущённо: — Вы можете не сдерживать себя, господа, здесь хорошая звукоизоляция. Я тоже был поражён, когда увидел это впервые. Но обратите внимание, прошу вас, на другое. Вот эти тёмные ответвления напротив сердечной чакры, видите?

Наступает молчание.

Шумно выдыхает Аркадий.

— Негодяй! — неожиданно жестко бросает дон Гальяро. — Он что же, подпитывался от неё? И как долго?

— Судя по прочности сети — давно, — цедит дон Теймур, пристально вглядываясь в нечто, чего я, умирающая от беспокойства и любопытства, не могу углядеть. Что там, что?

Мужчины расступаются, пропуская меня ближе к окну. Покосившись на меня, Глава затеняет окно ещё больше и выразительно постукивает ногтем по стеклу.

Да, теперь и я вижу, что из груди девушки тянутся, теряясь в пространстве… Или из пространства — к ней? Что это? Щупальца?

Мага стискивает мою руку.

— Ментально-энергетическая сеть, — поясняет тихо. — Довольно старая, но прочная. Хорхе до сих пор может воровать у неё энергетику. Причём, похоже, и некромантовскую, и драконью… кровосос, сволочь… Правда, не сейчас, не в этот самый момент, — добавляет поспешно в ответ на мой испуганный взгляд. — Ты видишь сформированные, но пока бездействующие каналы откачки. Но ему достаточно появиться в пределах видимости и присосаться к её Силе…

Дон Теймур пожимает плечами.

— Не думаю, что ему это удастся. Его пока не нашли; но, чтобы добраться до Тардисбурга, нужно время. А здесь его встретят. Городская стража предупреждена и усилена нашими Рыцарями, да и Белая Роза не так уж доступна для незваных гостей, я не ошибаюсь?

— Периметр охраняется, — лаконично отвечает сэр Персиваль, паладин, и не только целитель, но, по слухам, превосходный стратег и тактик. Супруги Ким синхронно кивают.

— Мы усилим наблюдение с воздуха, — добавляет мужчина. Не вдаваясь в дальнейшие пояснения, разворачивает и сворачивает за спиной узкие чёрные крылья, на миг превращаясь в гигантскую ласточку.

— Хорошо, что вы сами всё увидели, господа, — подхватывает леди Ким, чей голос уже явственно напоминает щебет. — Потому что мы бы хотели обсудить с вами очень серьёзный вопрос. Своими силами убрать ментальную сеть, за много лет сросшуюся с аурой леди Глории, мы не можем. При воздействии извне есть риск повредить магическую матрицу ребёнка. Вот если бы аура нашей пациентки очистилась бы естественным образом… Но для этого нужны совместные усилия. И, разумеется, согласие новой семьи.

Наступает молчание.

Присутствующие мрачно переглядываются. Похоже, я одна ничего не понимаю.

— Оборот? — с сомнением спрашивает дон Куадро. — Но… инициация в