В приподнятом настроении Ричер отключил трубку и поехал обратно в мотель. Он понял, что его сервер сейчас там, где ему надлежит быть. Русские специалисты немедленно примутся за работу, и все встанет на свои места. Это уже начало конца. Но чем дальше он ехал, тем большее беспокойство охватывало его. На душе словно кошки скребли. Это смутное чувство не давало покоя. Словно кто-то нашептывал, что что-то пошло не так. Причем, если говорить точнее, по двум направлениям. Разобраться, что к чему относительно первого, он не мог. Но только пока. Что-то странное он видел в доме Клостерманна. Ощущение возникло во время разговора с Уоллуорком. Маячило где-то на заднем плане сознания, но пока было размыто. Как фотография, сделанная старым фотоаппаратом «Поляроид». Неотчетливое, затуманенное, но, без сомнения, важное. Оставалось только ждать. Изображение обязательно примет четкие формы. Пройдет время, и мозг с этим справится, картина сложится.

Второе же направление было уже ясным. Оно напомнило ему одну французскую легенду, которую частенько рассказывала ему мать. Историю о старом провидце, который умел ловить слова человека и разбрасывать их по поверхности волшебного озера. Сначала все слова выглядели так же, как и прежде. Они плавали по поверхности водоема, качались на волнах. А потом правдивые намокали и тонули в воде, а лживые продолжали плавать на поверхности и всем были видны. В данном случае лживые слова — это были слова Клостерманна. В первый раз Ричер услышал их при первом с ним знакомстве, и они все еще плавали в памяти Ричера. «Мой отец бежал из Германии в Штаты в тридцатые годы». Но Уоллуорк проверил документы по иммигрантам. Генрих Клостерманн прибыл в Соединенные Штаты в 1946 году. Уже после Второй мировой войны. А не до нее. Такой факт вряд ли можно забыть. Выходит, Клостерманн либо оговорился, либо что-то подзабыл. Или ему было что скрывать, и за этим таилось нечто совершенно другое.

Ричер уже почти доехал, как вдруг зазвонил телефон. Это снова был Уоллуорк.

— Есть новости?

— От Фишер все еще ничего нет. Я звоню насчет автомобильных номеров. Оказывается, Клостерманн встречался с очень интересными людьми. Человек, приехавший в «мерседесе», — его сосед. В городе он владеет несколькими домами плюс довольно приличным куском земли за городом. Другой — художник по свету. Еще один профессионально занимается акустикой. Тот, что в фургоне, понятно кто: надпись «Генераторы» говорит сама за себя. Если хотите знать мое мнение, Клостерманн, видно, собирает команду, чтобы устроить концерт на свежем воздухе. Возможно, для него это какая-то новая затея. А может, хобби. Или какое-то одноразовое событие, праздник или годовщина.

— А байкер?

— Этот вообще полный отстой. Одна куртка чего стоит: в два дюйма толщиной. Не могу представить, что от него может быть какой-то толк. Регулировать движение на мероприятии? Или клеить афиши?

Ричер секунду молчал.

— У вас есть его адрес? — спросил он.

— Конечно. А зачем вам?

— Похоже на то, что его отшили. Много болтает. Пока нет новостей от Фишер, мне все равно делать нечего. Хочу с этим парнем поговорить. Посмотреть, что выйдет, если мы взглянем на Клостерманна под другим углом.

— Думаю, это не помешает. Вообще-то, мне не следовало вам ничего говорить. Так что вы от меня ничего не слышали.

Ричер поблагодарил, дал отбой, перезвонил Саре и сообщил о своих планах. Ответила она не сразу.

— У вас там все в порядке?

— Да, — ответила она. — Только вот Расти…

— Что он еще учудил?

— Слег с головной болью. Так и знала, что с ним это случится. У него всегда так, когда он много работает. Совсем не отдыхает. Ничего не ест. Ничего не пьет. А потом — бац! Лежит лицом в пол.

— Буду через пять минут.

— Нет, не надо. Поезжайте и надавите на этого парня. На службе я усвоила одну вещь: доводи все до конца. Иначе потом боком вылезет.

Полученный от Уоллуорка адрес байкера привел Ричера в тот же жилой комплекс, где находился дом Холли. Чтобы не ехать через город, от стоянки большегрузов Ричер резко свернул на юго-запад и помчался между рядами прямоугольных домов на прямоугольных участках, пока не добрался до крайнего дома в конце улицы. «Который был построен последним», — подумал Ричер. Возможно, всего года на два моложе, чем первый. Что могло бы быть его преимуществом, если все изъяны проекта уже были подправлены. Или же, наоборот, недостатком, если подрядчику надоело возиться с этим проектом, а лучшие рабочие отправились исполнять новые заказы. Но в какую бы сторону первоначально ни склонялась чаша весов, теперь это не имело значения. Было такое впечатление, будто балки перекрытия для этого дома привозили прямо со свалки. Кровельная плитка с крыши съезжала вниз и осыпалась. Окна от грязи казались непрозрачными. Краска на всех плоских поверхностях шелушилась. Двор был будто завален отходами химического производства. А посередине, нелепо сверкая яркой раскраской, стоял мотоцикл. С языками пламени на бензобаке. С высоко поднятым, растопырившим рукоятки в стороны рулем. И торчащими далеко впереди упорами для ног.