Шрифт:
Закладка:
— По мнению Рене, — я попыталась поддеть сургучную печать, — из-за того, что наш отдел стал работать хуже, влюбленных в стране стало гораздо меньше. Количество браков уменьшается, процент разводов увеличивается…
— А все потому, что они такие несамостоятельные.
— А все потому, — язвительно протянула я, — что некоторые — не будем указывать пальцем на одного блондинистого купидона в розовых штанах! — стреляли не в тех, в кого было нужно.
И, окончательно разозлившись, я сорвала-таки эту чертову печать.
Письмо вывалилось из моих рук и с шелестом раскрылось. Димитрий, по природе своей существо крайне любопытное, поспешил податься вперед и попытался заглянуть внутрь, но я уже подхватила лист бумаги и быстренько поднесла его к глазам, надеясь, что никто другой не успеет сунуть сюда свой нос.
«Раздай стрелы всем купидонам, работающим на тебя.
Матильда».
Больше на бумаге ничего не было. Только в самом низу я обнаружила коротенькую приписку, которая по содержанию, сказать честно, совершенно меня не порадовала.
«Иначе будет хуже».
Я нахмурилась.
Хуже?
Да куда уж тут хуже!
Впрочем, увиденное совершенно не радовало. Если Матильда опустилась до прямых требований и угроз, значит, дело было серьезнее некуда. И мне следовало уделить всему этому куда больше внимания, чем я уделяла сейчас.
Я сложила бумагу в четыре раза и сунула её под стопку разнарядок. Димитрий удивленно покосился на меня, но ничего спрашивать не стал. Вместо этого сделал вид, будто ему страшно интересно, на кого выписана самая нижняя разнарядка.
— Не лезь, — мрачно проронила я. — Я все вижу. Это письмо не для твоих глаз.
— Оно от Матильды? Это же её печать, не так ли? Она чем-то недовольна? — хитро поинтересовался Димитрий. — А?
— Ага. Спрашивает, почему один мой купидон — светловолосый такой, любитель розовых штанов да розовых рубашек, — до сих пор не отправлен к ней на жертвенный стол.
Димитрий аж позеленел. От страха, злости или неожиданности — я так и не поняла, но зато убедилась в том, что его совершенно не радует возможность оказаться в лапах Матильды. Очевидно, Истинная обладала отвратительной репутацией, и вызов к ней мог испугать кого угодно.
За исключением Рене.
Но Рене вообще оказался… Одним сплошным исключением, если можно было так выразиться.
В какую-то секунду мне даже подумалось, что Матильде уже обо всем известно. Может, она каким-то образом проверила, что я из другого мира? Или под этим «хуже» имеется что-то такое, о чем я даже не догадываюсь? Кто ж может точно сказать, что за дела были у Матильды и моей предшественницы. Знать бы, что Эдита творила прежде…
— Ты ей братца своего лучше подсунь, — раздраженно проворчал Димитрий. — Не знаю, что он там с нею делает, что она, вместо того, чтобы из него силы тянуть, наоборот свои передает, но это определенно эффективно. Я тоже так хочу! Хочу магию, хочу такую морду!..
— Ага. А мозги такие ты не хочешь? — язвительно поинтересовалась я. — Тебе бы не помешало! А тогда сразу к Матильде, соблазнять. А то ей, судя по всему, по вкусу именно умные мужчины.
— Ни один умный мужчина к твоей подружайке бы не полез!
— Подружайке?
Димитрий отвернулся.
— Ну, — протянул он, — вы же раньше вроде как общались?
— Это было давно, — вздохнула я, едва сдержавшись, чтобы не добавить, что кроме давно это было еще и не со мной. — И вообще… Ты завидуешь Рене?
— Да было б там чему завидовать!
Он вновь потянулся к письму, но я только решительно ударила его по рукам. Другие купидоны должны были прибыть с минуты на минуту, а у меня еще было время подумать, позвать тех, кого Рене привлек к принудительной трудовой деятельности, и предложить им тоже пострелять.
Но…
Я знала, чем это закончится.
Они сейчас возьмут стрелы, а потом их соблазнят каким-то срочным заказом. После этого мне прилетит амулет, явственно свидетельствующий об ошибке.
Что мне за это будет?
Разумеется, Георг больше не станет выдавать увеличенное количество стрел. Увольнять меня никто не станет. Я продолжу тыкать каждому купидону по одной стреле в руки и собирать вперемешку амулеты о выполненной качественно и не особо работе. Димитрий тоже вернется к своему промыслу.
Определенно, увольнять меня никто не станет. Рене подумает, что его сестра просто вернулась к привычному образу жизни, а Себастьян посмотрит на это письмо и признает, что я поступила правильно, потому что себя в любом случае надо беречь. Не могу же я погибнуть только потому, что вздумала встать на пути у самой Хранительницы Времени.
В целом, счастливы будут все. А я буду жива, здорова и с камнем на сердце. А так, возможно, вместо сердца мне этот камень вставят. Или оно просто банально остановится, когда я окажусь под колесами уже один раз едва не убившей меня машины.
Но свое решение я уже приняла.
Я выдернула из-под разнарядок письмо и скомкала его в руке. Бумага загорелась сама собой и пеплом посыпалась с моей руки.
— Это что ты делаешь?! — воскликнул пораженно Димитрий.
— Отказываю человеку, который мне писал.
— Матильде?!
— Не могу же я позволить привязать тебя к жертвеннику и ждать, пока она выпьет все твои силы, не так ли? — пошутила я, хотя на самом деле было совсем не до веселья. Я понимала, что ввязываюсь во что-то не очень хорошее, но теперь назад пути не было.
Матильда определенно чувствовала опасность. Они с Эдитой крутили какие-то интриги, хотя я не понимала, какие именно. Во всем этом был некий таинственный замысел. И, определенно, выйти сухой из воды мне не удастся.
Но мне хотелось действительно сделать что-нибудь полезное! А не посмотреть на этот мир и довольно так заявить, что я сдалась только потому, что у меня не было иного выбора.
Он был.
В окно постучали, и я вздрогнула, выпадая из потока своих размышлений. Под окнами топтались мои купидоны, которые, кажется, выглядели очень вдохновленными работой. Теперь белые крылья я видела не только у одного паренька, еще не успевшего достаточно нагрешить. Несколько мужчин, прежде стыдливо прятавших свои серые перья, теперь с гордостью расхаживали туда-сюда по полянке.
Я распахнула настежь окно и окликнула их:
— Вижу, у нас намечается неплохой прогресс!
— Вернулись после пятнадцатой стрелы, достигнувшей цели! — гордо отчитался один из мужчин. — Я давно не чувствовал себя настолько… Настолько светлым!
Не улыбнуться в ответ было практически нереально. Я против своей воли расплылась
