— Вас защищает сила. Маги уровня от четвертого к такому не восприимчивы.

— Он меня сканировал.

— И увидел ваш подтвержденный шестой уровень… как и мой. Это его, к слову, весьма обрадовало. Мне не нравится то, что здесь происходит, — сказал князь. — Возможно, все еще хуже, чем мне представлялось, а потому…

— Я не уеду.

— Софья!

— Знаете… — Софья Никитична отставила кружку. — До недавнего времени все казалось мне игрой… но… я здесь. И я вдруг вспомнила, как гуляла по этому вот городку с Людочкой. И по рынку тоже. Дед её разговаривал с людьми, а мы просто… угощались яблоками. Сливами. Ягодой. Здесь было как-то… иначе.

Она поняла, что звучит это глупо.

Конечно, все было иначе. Потому что ей было шестнадцать и представлялось, что вся-то жизнь впереди. Чудесная. Счастливая. Какой она еще может быть, когда тебе шестнадцать?

— Может, вам кажется, что я вообразила себе. Женщины часто воображают что-то этакое… глупое.

— Отнюдь.

— Бросьте, князь. Я сама не уверена, что не воображаю. Но… тогда люди не боялись. А теперь… в том же магазине на нас смотрели с ужасом.

— На вас?

— На провожатого этого. И главное, он вел себя так, будто он в этом магазине хозяин. Это неправильно. В корне.

— Рад, что вы так думаете, — князь чуть склонил голову. — Они и вправду держатся здесь весьма вольно. Впрочем, как раз страха я не ощущал, скорее этакое… глобальное безразличие. Полагаю, вследствие того же ментального воздействия.

— А это разве не запрещено?

— Активное — да… но подозреваю, что артефакты стоят… или хотя бы числятся низкоранговыми. Из разряда успокоительных, снимающих повышенную тревожность. И обоснование имеется. Думаю, что имеется. Должно бы быть, поскольку воздействие хоть слабое, но засечь можно. Впрочем, многие маги уровня второго-третьего, не говоря уже о более высоких, его просто не ощутят.

— А вы…

— А у меня, Софьюшка, профессиональная деформация. И профессиональная же подозрительность… так вот, с учетом того, что сюда якобы переселяют беженцев, людей пострадавших и так далее, установка подобных артефактов оправдана. А вот на что они настроены, на подавление тревоги или в целом воли, тут уже только специалист определит.

— Тот, который их… ставил?

— Именно. Менталистов немного… но тем проще будет найти. Главное, не спешить…

Софья Никитична нахмурилась.

— А разве…

— Если сейчас начнем разбирательство, то Свириденко разыграет ужас и не знание. Он ведь не менталист, не мог знать… мне куда интереснее, зачем…

— Чтобы никто не задавал лишних вопросов, — раздался мягкий тихий голос. — Вы слишком громко разговаривали… и у открытого окна. извините.

Женщина, что заглянула в это окно, была тонка и худа до прозрачности. В первое мгновенье она даже показалась Софье Никитичне призраком.

— Мне сказали, что Данька у вас… извините.

От взгляда она смутилась.

И отступила в тень. И показалось, что того и гляди раствориться она в сумраке.

— Доброго дня, — князь поднялся и отвесил поклон. — У нас. Прошу, заходите. Мы рады гостям…

Тем более, что гости эти слышали куда больше, чем стоило бы. А ведь Чесменов, Софья готова была в том поклясться, барьер поставил.

— Я…

— Заходите, заходите… вы, верно, матушка Дани? Она очень на вас похожа, — Софья решительно поднялась. — Она немного замаялась, уснула вот… вы не откажетесь попить с нами чаю? Вы ведь с работы… ужасно, что женщинам порой приходится столько работать.

На нее посмотрели. И показалось, что видит эта женщина куда больше, чем стоило бы. Да и…

— Вы… скажите… извините, что спрашиваю… но… когда-то я была знакома с Вельяминовыми… и их родственница… Дивосвята…

— Моя бабушка, — на губах женщины появилась улыбка. — Вы знали её?

— Немного. Она…

— Она давно ушла к истокам.

— Мне жаль.

— Теперь моя тетушка старшей. Анна… может, встречали?

— Встречала. Правда, тогда она была совсем крохой… но вы заходите все же. Как вас зовут? Я — Софья… это Яков Павлович…

— Яков, — князь протянул руку, как был, через окно, и женщина коснулась её, осторожно так. Склонила голову. Вздохнула.

— Сильный… Весняна я.

И убрала.

И заглянуть заглянула. В желтом свете ламп она показалась еще более худой и до того изможденной, что даже возраст её определить было сложно. Сероватая кожа. Будто пеплом присыпанные волосы. Выцветшие глаза и брови, почти слившиеся с лицом…

И смотреть-то на это лицо было сложно.

Казалось оно не просто некрасивым, отталкивающим до того, что Софье Никитичне стыдно стало. А Весняна, заметивши, произнесла:

— Так оно безопаснее.

Хотела добавить еще что-то, но…

— Мама? — Данька появилась в дверях. — Ты уже… а я вот… чуть-чуть…

— Чай, — Софья Никитична поняла, что если ничего не сделать, то они сейчас просто-напросто уйдут. — Мы обязаны попить чаю. Тем паче, что к нему и пироги есть, и конфеты… просто потрясающе вкусные конфеты из одной чудесной столичной кондитерской. Яков, поставь чайник. Вы какой предпочитаете?

Глава 30

О девичьих чаяниях, молоке и прочих мелочах

Глава 30 О девичьих чаяниях, молоке и прочих мелочах

«Как по дереву узнать, где север, а где юг? Я вас умоляю. Нет ничего проще. Оглянитесь. Если вокруг елки — север, если пальмы — юг!»

Урок прикладного ориентирования на местности

Разбудила Бера травинка, коснувшаяся босой ноги. Он ногу одернул, а она опять. И тут же раздался смешок. А рядом — еще один.

— Тише, разбудите… — шепотом произнес кто-то.

— Да ладно…

— Говорю ж, разбудите…

— Да их разбудишь. Вон сколько уже тыркаем, а они никак.

— Смешные.

Голоса были разные и в то же время очень и очень одинаковые.

— Темненький хороший…

— И светленький ничего… стой, Зоря, а то…

— Да толку-то, — отозвался кто-то. — Не люди же ж… один только и годный, да и тот занят.

Это она про кого?

— Ну… на нем не написано, что занят…

— Может, и не написано, но я не дура, Сабуровой дорогу переходит. Вот если откажется… только и она не дура, отказываться…

В носу защекотало, и так, что Бер с трудом сдерживался.

— Там крови-то капля уже, в темненьком если. Можно и рискнуть, — это произнесли неуверенно. — Все лучше, чем