во всяком случае, необходимым и органично присущим его судьбе. Вообще, уровень связности как собственной судьбы, так и мира, который может быть явлен человеку на анахате, существенно превосходит тот уровень связности, который достигается или, можно сказать по-другому, утрачивается на манипуре.

На муладхаре сам по себе объект связен, так как он представлен лишь своим именем, представлен как таковой; на свадхистхане объект облекает себя системой качеств и тем самым теряет связность, поскольку эти качества не образуют единой системы и поскольку сущность объекта отлична от набора его качеств, и тем самым сущность отделяется от качеств. Еще больше эта несвязность развивается на манипуре, где объект оказывается состоящим из большого количества частей и элементов и, несмотря на то, что между ними имеются многочисленные связи, ощущение единства в очень большой степени ослабевает. На анахате объект оказывается единым, и хотя это ощущение единства еще очень смутно, но, что оказывается важнее, единым становится и окружающий мир. При сильном анахатном включении у человека пропадает разница между собой и миром, они как бы сливаются в смутное, но единое целое.

В той же мере, в какой человек анахаты способен изменять свое прошлое, любовно вглядываясь в него, он способен и предвидеть будущее, как свое, так и чужое. Это видение, однако, не слишком конкретно. Оно, как и все на анахате, дается ему не как систематически действующий фактор, то есть не как инструмент, который никогда не дает сбоев (что характерно, например, для вишудхи), но как спонтанно возникающее откровение, приоткрывающее человеку анахаты на мгновение ту или иную часть будущего и дающее связь его с настоящим, — однако власти над подобного рода видением у человека анахаты нет. Оно дается ему спонтанно, почти независимо от его воли и в качестве одной из разновидностей благодати, которую непрерывно посылает ему мир; однако характер или качество этой благодати человек почти не регулирует. Впрочем, ему свойственна непривязанность, то есть человек анахаты не застревает на том, на чем фиксируется человек муладхары, анахаты, манипуры: он не застревает на своих взаимодействиях с окружающей средой, которая никогда не кажется ему критической и требующей полного сосредоточения для выживания, он не застревает ни на своих качествах, ни на предметном содержании своей жизни, и поэтому он непривязан; с точки зрения манипуры, он необыкновенно свободен, его трудно ухватить за бока и развернуть нужным образом. Непостижимым образом он всегда оказывается чуть поодаль, чуть в стороне от любых сетей и арканов, которыми свадхистханный и манипурный мир привязывают к себе человека.

Человек анахаты в принципе равно положительно относится ко всем трем фазам времени; однако фаза растворения привлекает наибольшее его внимание, так как во многих случаях именно уход из жизни переживается людьми и другими существами наиболее драматично, и здесь его способность к сопереживанию и смягчению своей благодатью их страданий весьма актуальна. На втором месте для его внимания находится фаза творения, где только что родившийся или нарождающийся и беспомощный объект нуждается в его благотворном внимании и любви, и на третьем месте, но также достаточно для него значимом, находится фаза осуществления, где любовная поддержка и благодать нужны для нормальной жизни и осуществления своего предназначения любому объекту, а иначе фаза осуществления быстро переходит в фазу растворения (развоплощения), причем довольно жесткого и деструктивного порядка.

Логика человека анахаты тоньше, чем строгая логика манипурного уровня. Он умеет увидеть щели и дефекты этой логики и, в целом признавая ее там, где она справедлива, умеет подняться над ней и сделать чуть-чуть другие, но несравненно более точные, чем те, что подсказывает логика манипуры, выводы. Иногда эти выводы оказываются прямо противоположными тем, что подсказывает последняя, но последующее развитие событий показывает, что его логика выше, тоньше и точнее; дефекты манипурной логики, которая есть не более, чем грубое моделирование более тонких ментальных слоев, иногда приводит ее к совершенной бессмыслице; с анахатной логикой такого не случается. Она более интуитивна, но и более чиста, более тонка, более точна. Это не значит, что она игнорирует логику манипуры, скорее она на нее опирается, но лишь в тех случаях, когда это необходимо и полезно, но она к ней не привязана.

Любимые роли, герои и сюжеты. Любимый герой человека анахаты — это добрый волшебник, появляющийся в сказке лишь изредка и воздействующий на окружающий мир непостижимо легким, но в то же время нужным способом. Другой пример — это добрая фея, которая наделяет героя определенными качествами или снабжает его талисманами, которые в нужный момент производят неочевидное, волшебное, но жизненно необходимое для него действие. Анахатного героя трудно рассмотреть: он появляется ненадолго, делает точно то, что от него требуется, и исчезает. В то же время силы, которыми он обладает, превосходят силы обычного здравого манипурного мира и часто действуют через случайность.

Вообще, случайность в глазах мира анахаты — это прямое проявление Божественной воли. Бог анахаты тонок, он стоит за очевидно видимым планом происходящего, вмешиваясь очень деликатно и ненавязчиво, всегда предоставляя человеку манипуры возможность интерпретаций и сомнений в том, действительно ли это Его прямое участие или же это случайно сложившиеся обстоятельства. Для человека анахаты, однако, сомнений нет, вся его жизнь как бы устлана соломкой, и особенно толстым ее слоем в тех местах, где он падает. Когда он волей судьбы темной ночью идет по лесу, то буря, которая ломает деревья, никогда не повалит дерево прямо ему на голову — скорее дерево упадет на его пути незадолго до того, как он по нему пройдет — и ляжет точно через глубокую пропасть, которую ему нужно преодолеть. Если человек анахаты психолог, то в ночь перед приходом особенно трудного пациента ему приснится сон, в котором основная проблема этого пациента вместе с ее решением будет представлена в символическом, но достаточно ясном для него виде. Если человек анахаты администратор, то эффективность его работы всегда будет немного выше, чем это было бы естественно для человека манипуры, поскольку обстоятельства, как правило, будут у него складываться чуть более удачным способом, чем можно было бы предполагать.

Удача, или счастье, — естественные для человека анахаты понятия, он на них твердо рассчитывает и в тех случаях, когда они ему изменяют, не пытается обойтись без них, а прислушивается к своим тонким ощущениям и размышляет на тему о том, что же он неправильно понимает или делает, и каким именно образом ему следует изменить свое понимание и деятельность так, чтобы остаться верным своему благодатному потоку. Например, если вы пожалуетесь ему, что у вас где-то болит, он