Шрифт:
Закладка:
Но в любом случае Алексей Михайлович был уверен, что старый князь Добрынин не проиграет. Граф судил два последних боя инквизитора и прекрасно знает, на что тот способен. Да будь Добрынину сотня лет. Будь он парализован. Будь без рук и ног. И всё равно, Алексей Михайлович поставит на него. Для рунной магии любые телесные увечья не преграда.
— Я не собираюсь ждать! Если Добрынин не соизволит прибыть вовремя, то я ухожу.
— Даже не надейся, что получится вот так просто соскочить. Сегодня ты у меня ответишь за всё, что творил эти годы с инквизицией. — раздался голос Добрынина, появившегося прямо за спиной Мышкина.
***
Идея, приколоться над Мышкиными возникла у меня совершенно спонтанно. Просто увидел, как братья стоят с кислыми рожами, и накинул на себя пару рун искажения. По идее, эта руна не способна воздействовать даже на мастеров, но мне повезло. Князья стояли спиной к проходу, из которого я появился. Их даже не смутила возросшая активность трибун.
Когда оказался рядом, то понял почему. Младший Мышкин собирался всё же свалить. Хотел, чтобы мне засчитали техническое поражение.
Ссыкло!
Хрен ему по всей морде!
Стоило мне только коснуться его и произнести пару фраз, как пришлось ставить защиту. Антоша, каким-то образом умудрился одновременно ударить магией и сталью. Его техника была направлена мне в лицо, а меч в сердце. Рефлексы не подвели. Разум на автомате поставил защиту и сделал это просто филигранно. В нужном месте и затратил на это минимум энергии.
Мне необходимо стремиться к таким же осознанным результатам. Когда смогу добиться такой же эффективности, уже можно будет вообще никого не бояться. Хотя и сейчас лишь несколько человек в империи вызывают у меня опасения. И один из них, стоял рядом со мной, протягивая меч.
— Угомонись, ущербный. Дуэль ещё не началась. Прибереги силы для неё. — сказал я Мышкину и не обращая внимание на его ответ, обратился к судье. — Рад видеть вас Алексей Михайлович. Не сомневался, что нашу дуэль доверять столь опытному судье. Помнится мне, что при вас я не проиграл ещё ни одного поединка. Отличная традиция, которую не стоит нарушать.
— И я рад вас видеть князь. Жаль, что мы всегда встречаемся лишь в подобных условиях.
— Вы уже закончили расшаркиваться? — влез Мышкин, который отошёл от первоначального испуга. — Может, перейдём к тому, зачем все здесь собрались?
— Ты посмотри Илья, как князь торопится помереть. Кто я такой, чтобы отказывать? Алексей Михайлович, давайте быстро разберёмся с этим делом, а уже потом продолжим наш разговор.
Мышкин, как-то странно посмотрел на Рублёва, мне даже показалось, что он ему подмигнул. По-любому о чём-то договорился с судьёй. Но, сколько я не думал, так и не смог понять, как тот может мне навредить. Впрочем, судя, по задумчивому лицу Багрянки, он также думал об этом.
— Граф, надеюсь, вы прекрасно понимаете, какие последствия могут последовать из-за нарушений вами кодекса? Я говорю это не только, как один из членов совета аристократов, но и как министр обороны Российской империи. Всё же все дуэли находятся в нашей юрисдикции.
— Не надо. — тихо произнёс я, положив руку на плечо Ильи.
Мышкины ещё не знают, что я уже не та развалина, которой был три дня назад.
По-любому здание отдела по надзору напичкано камерами, и младший Мышкин видел, как не помогали в лифте бойцы инквизиции.
— Илья Александрович, могу вас заверить, что судейство будет происходить в полном соответствии с кодексом. Моя репутация говорит сама за себя. А теперь, если обе стороны согласны, хотелось бы начать. Назначенное время уже подошло. Предлагаю вам решить спор миром. Пожать друг другу руки и разойтись.
— Отказываюсь. — лениво ответил я, опередив Мышкина. — Задержусь на пару минут и потом уйду.
Рублёв крякнул, но быстро взял себя в руки и продолжил.
Какая же тупость устраивать подобные церемонии! Нет бы, пришли и сразу же начали драться. А то, пока выслушаешь правила. Пока судья проверит, чтобы не было ничего запрещённого. Осмотрит оружие. Поговорит с секундантами. Ещё пару раз попытается отговорить нас от дуэли. Сделает кучу непонятных телодвижений.
На всё это уходит минут двадцать. Можно было смело приходить к окончанию этой, невероятно важной процедуры, без которой мы не сможем начать дуэль.
— В связи с тем, что вы находитесь на разных магических рангах, необходимо применить к вам Виктор Алексеевич средства подавления силы. Вы согласны?
Нет, конечно! Но если откажусь, то дуэль не состоится. Мышкин гарантированно не будет драться со мной. Всё же магическую силу невозможно пробухать. Хотя некоторые идиоты думают иначе.
Магия не завязана на физическое тело. А между архимагом и недовысшим мастером огромная пропасть в силе. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как дать своё согласие.
Рублёв дал отмашку, и на арене появились люди в форме тайной канцелярии. В руках старшего находился чемодан, из которого он достал тонкий ошейник. Пару сантиметров шириной, покрытый какими-то знаками и напитанный силой Шуйских.
Я сразу почувствовал её, когда ошейник коснулся моей кожи.
Раньше мне часто доводилось сталкиваться с этим чувством. Особенно в самом начале обучения Александра. Парень был очень своенравным и не собирался подчиняться никому, кроме отца. Поэтому он каждый раз пытался лишить меня дара. И не всегда безуспешно.
Конечно, потом огребал и не только от меня. Старый император также не видел ничего зазорного в том, чтобы надрать уши непослушному отпрыску. Здесь мы с ним были очень похожи в методах воспитания. Может, поэтому мне и выпала честь заниматься цесаревичем?
Вспомнил о былых временах и показалось, что Александр находится где-то рядом. Среди зрителей на трибунах. Я даже мог указать точное место. Но там точно не было императора. Какие-то неизвестные мне аристократы. По крайней мере на таком расстоянии я их не узнал.
Решил, что всему виной сила, заключённая в подавителе. А потом, ошейник активировали и мне сразу стало не до поисков императора. В одно мгновение снова ощутил себя развалюхой. Всё же ограничение магической силы в несколько раз не может пройти без последствий.
— Ещё есть возможность отказаться от дуэли. — заметив моё состояние, сказал Рублёв.
Одного взгляда с моей стороны хватило, чтобы он поднял руки в примирительном жесте.
— Если больше никаких ограничительных мер не
