своей «Метеорологике», не отдавая предпочтение ни одному объяснению, так и не пришел к конечному умозаключению.

Еще Аммиан Марцеллин говорил о четырех видах подземных толчков. Первые, самые драматические, получили название брасматических. При них появляются на свет буквально выдавленные из глубин океана целые острова. Второй вид – хасматические, напротив, поглощают острова и города, стирая в прах целые государства.

Константин Германик пришел к выводу, что в землях антов он наблюдал соединение двух последних видов землетрясений: климатических, действующих наклонно, стирающих города и крепости, и – микематических, или мычащих в переводе с греческого языка.

Кстати, фракиец Тирас это подтвердил.

Трибун еще раз перепроверил и себя. Да, точно, перед появлением громадной волны он услышал странный звук, напоминавший вселенский стон и вздох одновременно.

Смеркалось. На этом отрезке пути речные путешественники не встретили на Гипанисе островов, только возле берега громоздились отколовшиеся от прибрежных скал валуны.

– Сколько дней плыть до ближайшего селения? – осведомился Константин Германик у анта Идария.

И получил ответ, что первые антские деревни они увидят буквально завтра. Что до их ближайшей цели – городища под названием Шпола, где лодию следует перетащить через болотистую местность в приток Борисфена, – то до этой самой Перевалки дней пять пути.

Трибун задумался. На сколько времени землетрясение могло остановить их преследователей? Наверняка ненадолго. Атаульфа ни в коем случае нельзя считать человеком суеверным и уж точно нерешительным.

Впрочем, у готов заканчиваются припасы, прежде всего отборный ячмень для добрых лошадей. Значит, Атаульф задержится у Торговища. Пусть и разоренного подземной стихией, но не до такой же степени, как крепость, воздвигнутая на скале и земляной насыпи в придачу.

Безусловно, опытный Атаульф скоро узнает о существовании каких-то тайников, о которых среди жителей деревни несомненно ходят легенды. Конечно же, сундук прятали избранные солдаты, их было немного. Скорее всего, они погибли в землянках или погребены под остатками дома-крепости в яме вместе со своим князем. Поэтому Атаульф точно потратит еще день, пытаясь при помощи уцелевших местных разобрать завалы. Обнаружив вскрытый тайник, возобновит погоню.

– Вели пристать к берегу! – негромко скомандовал Константин Германик Люту.

Бывший пират не спросил: куда именно? Уверенно направил лодию наискосок течения к правому берегу. Трибун не вмешивался, целиком полагаясь на прирожденное чутье бывшего речного волка.

Огонь развели в наспех вырытой яме и там же так же наскоро сварили рыбную похлебку, заев ее остатками сухарей. Командир медлил с решением, когда именно следует вскрыть сундук. На войне он неоднократно был свидетелем того, как нелепая случайность обрывала жизни многих и многих. Причем иногда страдали не сами виновники нарушения, а их товарищи и начальники. Вот и сейчас, для того, чтобы разглядеть содержимое сундука, необходимо было, по крайней мере, разжечь несколько факелов. Но где гарантия того, что отсвет огня кто-то неизвестный не заметит с реки, с другого берега?

Возможно, даже не разведчик Атаульфа, а, например, гунны, сарматы. Да кто угодно!

Течение Гипаниса на этом участке уже не такое мощное, стремительное, река не стиснута гранитными скалами. Малый отряд может переправиться даже ночью.

Пес заворчал, привстав на лапы. Из темноты выдвинулась фигура. Стоявший в охране фракиец быстро занес страшный серп.

– Уймись, деревня, это – я, пират с Нобеля, – раздался тихий смешок Люта-Василиуса.

– Чего тебе? – ответил Тирас за трибуна.

– С командиром говорить хочу! – дерзко произнес Лют-Василиус. – Без свидетелей-козопасов.

– Останься, Тирас, – спокойно распорядился Константин Германик. И, уже обращаясь к Люту, безапелляционно завил: – Мы все в одной лодке. Говори здесь или проваливай.

– Как скажешь, командир, – прошелестел во тьме Лют.

– Как прикажешь, командир, – поправил его трибун.

Лют сделал вид, что не услышал. Помолчал, видно, решая, говорить или нет, но все же изложил предложение. Впрочем, как и все идеи опытного разбойника, оно представляло собой определенную ценность.

Лют-Василиус, в очередной раз прочитав мысли трибуна, сказал, что совершенно правильным будет решение не спешить вскрывать сундук. Надо сделать это уже при утреннем свете, но прежде отойти на сотню-две шагов в густую траву, которую анты называют чернобыль. Заросли чернобыля, выше человеческого роста, он приметил еще с реки.

– Поэтому и выбрал правый берег для привала? – догадался Константин Германик.

– Вовсе нет, – резво возразил Лют-Василиус. – Просто у меня чутье на лучников. Особенно тогда, когда возле римской фактории северные стрелки уничтожили всех наших, помнишь, трибун, я рассказывал?

Не получив ответа, речной пират продолжил. Голос его, звучавший из темноты, напоминал приглушенное воронье карканье.

Чтобы избежать чужих глаз, Лют предложил утром отогнать лодию на середину реки, убрав таким образом болтливых гребцов, ненужных свидетелей. Затем Константину Германику и тем, кого он собственноручно выберет, нужно зайти в высокую траву чернобыль и там сбить замок с сундука анта.

– Как же в таком деле без пирата обойтись? Разумеется, ты желаешь быть в группе «кладоискателей»… – съязвил трибун.

Невидимый собеседник быстро возразил:

– Ты меня сам выберешь. Не захочешь оставлять в лодии, чтобы ничего такого не случилось. Ведь я умею управлять нашим корабликом.

– Я могу отдать приказ сейчас тебя просто зарубить, – в раздумье молвил Германик, – и упредить сразу много будущих проблем.

Где-то вдали, со стороны старого дуба, ухнул филин. Раз, два. Даже трибун вздрогнул от неожиданности. Когда через мгновение он пришел в себя, то обнаружил, что Лют-Василиус исчез. Вот только сейчас сидел перед ним, так близко, что чувствовалось его дыхание, и вдруг испарился, словно и не было его.

– Ты его слышишь? – тихо осведомился у фракийца.

– Нет, – так же тихо ответил Тирас. – Позвать Калеба?

– Позови, – согласился командир. – Он в темноте за двоих видит, а его самого и не заметишь.

Через некоторое время, охраняемый сразу двумя своими солдатами, трибун Галльского легиона погрузился в беспокойный сон. Однако, как оказалось, ненадолго. Истошные вопли: «Огонь! Огонь!» – разбудили его.

Со зловещим треском занялась та самая трава чернобыль, о которой недавно говорил пират Лют-Василиус. В сполохах бурого пламени по берегу без толку метались темные фигурки гребцов, пытавшихся то ли скорее на лодию забраться, то ли в дальнем лесу укрыться.

– Прекратить панику! – зычно гаркнул Константин Германик. – Слушай мою команду. Гребцам – на банки, Маломужу – на нос, Иннокентию – взять кормовое. Солдаты – ко мне, прикрываем отход.

Отступая рядом со своим командиром, освещенный заревом пусть далекого, но яростного высокого пламени фракиец Тирас коротко бросил:

– Огонь до берега не достает. Он не для нас траву поджег.

– Ясно, что не для нас, – ответил трибун. – Огонь – для готов, новых союзников.

Глава ХХХVI

Секреты сундука