наркотиков. Это известные маршруты сразу нескольких группировок, занимающихся распространением героина и фентанила. По ним наркота поступает из Нью-Йорка в глубь страны. Есть и еще один канал — с отправными точками в Детройте и Коламбусе.

— И над этим работали Битти со Смитом?

— Да. От них требовалось установить как поставщиков, так и транспортировщиков.

— И сильно они в этом деле продвинулись?

— Не особо, хотя мы очень рассчитывали на содействие Хааса. Он входил в одну из группировок, которые используют как раз эти каналы.

— Одного до сих пор не пойму: если Битти со Смитом убили Хааса, то как он ухитрился сделать то предсмертное заявление?

— Его нашли в каком-то переулке в Скрантоне. Он только что получил смертельную дозу морфина. Кричал, звал прохожих на помощь. В руке у него был шприц. Он успел сказать подбежавшим к нему людям, что это были Битти со Смитом. И тут же умер. Свидетели передали его слова полиции.

— И никаких отпечатков на шприце?

— Никаких. Они наверняка были в перчатках. Все-таки не новички.

Декер посмотрел через окно машины на могилу Фрэнка. Гроб как раз опускали в яму. Перевел взгляд на Зою, которая вместе с матерью забиралась в предоставленную похоронным бюро машину — ехать домой. Зоя постоянно оглядывалась на гроб, медленно скрывающийся под землей.

Декер видел, как она поеживается при этом зрелище.

— У Хааса остались какие-то родственники? — спросил Амос, не сводивший с маленькой девочки взгляда до тех пор, пока за той не захлопнулась дверца машины.

— Родственники? Наверное. Вообще-то мы этого не проверяли.

Декер опять повернулся к Кемпер:

— На вашем месте я бы проверил. Вскрытие проводили?

— Естественно. Остановка сердца, вызванная действием морфина. Именно такая причина смерти указана в отчете.

— А не выяснилось в ходе вскрытия еще чего-нибудь?

— Например?

— Например, не был ли он и без того при смерти?

— Что?! Патолог ни про что такое не упоминал.

— Наверняка потому, что вас интересовала только причина смерти. Вы этот отчет-то целиком читали?

Кемпер поджала губы.

— Вообще-то нет. Но эту оплошность можно в любой момент исправить. — Она быстро набила кому-то эсэмэску на телефоне. — Я потом сообщу, что там еще обнаружилось.

— Заметано.

— А почему вам вообще в голову пришла такая вероятность? — поинтересовалась Кемпер.

— Потому что я далеко не уверен, что ваши парни пошли налево. — Он бросил на нее взгляд. — И весьма удивлен, что вы с ходу приняли такую версию.

— У нас уже не первый агент так скурвился, Декер. Против природы не попрешь. Мы охотимся за публикой, которая буквально миллиардами ворочает. Тут далеко не всякий устоит.

— Прекрасно это понимаю. Беда любой правоохранительной структуры. А на эту пару есть еще что-нибудь?

— Мы с ними отнюдь не всегда сходились во взглядах. Они частенько предпочитали весьма… нестандартные методы. Сама я люблю действовать по правилам. Смит и Битти к таким людям не относились.

— Тогда я очень рад, что не служу под вашим началом.

Она улыбнулась:

— Наверное, я тоже.

Но через секунду ее улыбки как не бывало.

— С какой стати Хаасу врать про то, кто его убил?

— Мне приходят в голову сразу две причины. И надеюсь, что очень скоро у нас будут ответы.

У них на глазах на кладбище въехали еще два катафалка, за которыми тянулись вереницы автомобилей.

— В этом городе постоянно кого-то хоронят, — заметил Декер.

— Готова поспорить, что в данный момент — очередных передозников, — сказала Кемпер, указывая на совсем молодых людей, которые вылезали из машин и направлялись к свежевыкопанной могиле. — Больше восьмидесяти тысяч смертей из-за передозировки наркотиков по всей Америке только за этот год, — добавила она. — Больше наших потерь во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, вместе взятых. И гораздо больше, чем в дорожных авариях или от оружия, причем ситуация лишь усугубляется. На следующий год прогнозируется уже больше ста тысяч погибших. Опиоидная эпидемия во многом ответственна за то, что средняя продолжительность жизни в стране неуклонно идет на спад. У вас такое вообще в голове укладывается? С двухтысячного года погибло уже полмиллиона человек. Передозировка наркотиков — основная причина смерти американцев в возрасте до пятидесяти лет. Недавно мы в УБН провели исследование. Страховые компании оценивают человеческую жизнь в среднем в пять миллионов «баков». Если взять за основу эту цифру и прочие факторы, то по причине опиоидной эпидемии наш собственный народ вызывает экономические потери в стране на сумму около ста миллиардов долларов в год. На сильных обезболивающих сидит чуть ли не треть всего населения. И наркоманами они стали не где-нибудь в подворотне. Наркоманами они стали в кабинетах у собственных врачей.

— Получая наркотики по рецепту.

— Вот именно. В восьмидесятых у нас уже была эпидемия крэка. Позиция правительства тогда была простой: скажи крэку «нет». Не скажешь — сиди за решеткой. В результате пересажали миллионы людей, в основном мужского пола из внутренних городов страны. Потом наступили девяностые, и фармацевтические магнаты решили, что американцам остро не хватает обезболивающих препаратов. Маловато, видите ли, они их принимают. Угрохали миллиарды на рекламу, комиссионные врачам, привлекли вполне законные и невинные на вид организации и научно-исследовательские институты, чтобы все выглядело чинно-благородно. «Не вызывает привыкания, без побочных эффектов при длительном применении!» — звучало, как мантра, буквально на каждом углу. В итоге выяснилось, что все это либо базировалось на ошибочных результатах исследований, либо такие исследования не проводились вообще. Ирония ситуации в том, что разнообразные опиоиды стали прописывать даже от болей в спине.

— А в чем тут ирония? — не понял Декер.

— А в том, что для устранения хронических болей в спине опиоиды практически неэффективны. За последние годы врачи выписали около четверти миллиарда рецептов на такие обезболивающие средства. Это просто какое-то чудо, что мы все до единого на них до сих пор не подсели! И цифры, которые мы сейчас имеем, как бы ужасны они ни были, — всего лишь верхушка айсберга. Это уже вышло за границы даже общенационального бедствия, а никому вроде и дела до этого нет. Из-за той позиции по отношению к крэку — курительному кокаину — мы понастроили кучу тюрем, но не так-то много наркологических реабилитационных центров. До сих пор нет ни нормальных исследований в этой области, ни методик. И в итоге из-за этого кризиса у нас переполнены тюрьмы, больницы и… — она махнула на сцену за окном, — кладбища по всей стране. В довершение ко всему в прошлом году около двадцати пяти тысяч детей родились с так называемым неонатальным абстинентным синдромом — попросту говоря, уже с наркотической ломкой, поскольку их матери во