Даже в сгущающихся сумерках я вижу, как весь румянец мгновенно покидает ее лицо.

— О чем ты говоришь? — выдыхает она, но я достаточно легко слышу ложь. Дженн никогда не была такой хорошей лгуньей, как я заставила себя стать такой, чтобы выжить в той жизни, которую она мне обеспечила.

— Без глупостей, мама, — шепчу я. — Скажи мне. Я чертовски уверена, что это была не твоя идея, и ты просто выполняла приказы Норы. Это правда? Вы уже связывались с ней тогда?

Она выглядит такой измученной, что мне почти жаль ее. Однако я быстро подавляю это сочувствие и напоминаю себе обо всем дерьме, через которое она меня заставила пройти, не только манипулируя мной, чтобы я приехал в Ангелвью, но и на протяжении всей моей жизни.

— Действительно ли имеет значение, как ты сюда попала? — скулит она.

Я складываю руки на груди и пристально смотрю на нее.

Она в отчаянии всплеснула руками.

— Тебе нужна была рекомендация, которая гарантировала бы, что ты поступишь. У нас были рычаги давления на него. Конец истории.

— Ты знала, что мы с ним делали? — требую я. — Ты знала и никогда не пыталась вмешаться?

— Это… на самом деле все было не так…

У меня есть свой ответ, даже если она не признается в этом своими словами. Она знала о моих отношениях с Диланом и ничего не сделала, чтобы остановить их. Только когда это приносило пользу ей, вернее, Норе, она подходила к нему. И все же это было даже не для того, чтобы призвать его к ответу за то, что мы сделали.

Это было сделано для того, чтобы шантажировать его.

Знакомая ярость кипит в моей крови. Это то же самое, что я чувствовала каждый раз, когда Дженн делала что-то, чтобы подвести меня. Я перестала грустить о ее разочарованиях много лет назад.

Теперь они меня просто бесят.

Ужесточив тон, я спрашиваю: — А как насчет Джона Эрика?

— А что насчет него?

Боже, она так бесит.

— Ты ничего не чувствуешь, что умер еще один мальчик?

Она снова кажется нерешительной. Я ожидаю, что она скажет мне, какой ужасный человек Призрак за то, что делает это. К мой ужас, это не имя Призрака, которое она наконец произносит.

— Это была Нора, — шепчет она, ее взгляд падает на песок между нами. — Она убила его сама.

У меня отвисает челюсть, и Дженн кивает с обиженным выражением лица.

— Нора… Она не та, кем я ее считала. Уже нет. Она другая.

Я смотрю на нее с молчаливым недоверием. Все остальные вопросы вылетели у меня из головы после шокирующего откровения Дженн. Я предполагала, что Призрак совершил убийство, потому что это своего рода то, для чего он здесь, верно?

Я бы никогда не догадалась, что Нора спустила курок. Не раздумывая, я тянусь вперед и хватаю Дженн за руки.

— Давай просто пойдем, — шепчу я.

Ее костлявые щеки впали еще больше.

— О чем ты говоришь?

— Мы могли бы пойти туда, где Нора никогда нас не найдет, — говорю я ей, сжимая ее пальцы. — Ничто не говорит о том, что мы должны оставаться здесь и страдать, потому что она так одержима своей местью.

Я вижу крошечную искорку надежды в ее глазах, но она появляется и исчезает в течение нескольких секунд. Это сменилось полным страхом, и я знаю, что потеряла всякий шанс убедить ее, прежде чем действительно начала пытаться. В конце концов, это та самая женщина, которая сбежала после того, как стала свидетельницей убийств, и начала новую жизнь для себя, вместо того чтобы сразу обратиться в полицию.

— Она найдет нас.

— Нет, если мы пойдем в полицию, но я не могу этого сделать, если ты не пойдешь со мной.

Дженн качает головой и немедленно отметает мои слова, прежде чем я успеваю их закончить.

— Это бесполезно, — говорит она, четко выговаривая каждое слово.

— Дженн, я…

Она стряхивает свои руки с моих и кладет их мне на плечи.

Глядя мне в глаза, она шепчет: — Я просто… не могу, Мэллори.

Почему это похоже на прощание? Что знает Дженн такого, чего не знаю я? Насколько она на самом деле в опасности?

— Тебе нужно идти сейчас, — говорит она мне, опуская руки и вставая, чтобы отряхнуть песок со своих мешковатых джинсов.

— Пусть Призрак отвезет тебя обратно в школу и сделает все, что ты должен сделать.

О, черт, это определенно прощание. Мой разум лихорадочно работает, и паника охватывает меня, когда я пытаюсь придумать, что ей сказать, чтобы убедить ее бежать, или сражаться, или сделать что-то другое, кроме как вернуться к Норе.

В конце концов, все, что я могу придумать, это: — Спасибо, Дженн. Я знаю, что ты пыталась. Я знаю, что ты сделала все, что могла. Спасибо, что защищала меня все эти годы.

Она выглядит удивленной, и я не могу ее винить. Я действительно давно не могла сказать ей ничего хорошего.

— Не за что, — бормочет она. Затем она на мгновение приходит в себя, чтобы сказать: — А теперь уходи, пожалуйста. Не заставляй его ждать, ладно?

Я киваю и отворачиваюсь от нее, чтобы вернуться на парковку. С каждым шагом, который я делаю, я чувствую себя все более и более подавленной горем и сожалением. Я бы хотела, чтобы она была лучшей матерью. Я бы хотела, чтобы Нора никогда нас не нашла. Я хотела бы повернуться и обнять ее на прощание, но это было не в нашем стиле, когда все было нормально. Сейчас это было бы просто странно и вынужденно.

И так, я продолжаю двигаться вперед.

— Тебе не стоит беспокоиться. Пока она полезна, Нора найдет причину, чтобы держать ее рядом.

Я поражена и словами Призрака, и его голосом. До этого момента поездка в машине была абсолютно бесшумной. Он не задавал мне какие-либо вопросы, когда я открыла дверь и проскользнула на свое место. Я ожидала расспросов о том, о чем мы с Дженн говорили, но до сих пор он даже не смотрел на меня.

— Я выглядела обеспокоенной? — бормочу я.

Он смеется.

— Ты выглядишь так, словно можешь обмочиться в любой момент. Просто расслабься. Если все будут делать в точности так, как им говорят, у Норы не будет причин слишком остро реагировать.

Я смотрю на него с недоверием. Его слова такие бессердечные, как будто у него вообще нет сердца.

— Призрак, у тебя есть семья?

Он смотрит на меня, приподняв бровь.

— Что? Это