– Я просил тебя никогда не будить меня? – спросил он с угрозой в голосе.

Я испуганно перевернулась, уткнувшись носом в подушку. Боялась вновь увидеть гнев в его глазах. Вот тебе и «нежное» утро. По шрамам на теле любимого мне стоило бы догадаться, что рядом со мной не кроткий котенок, а дикий зверь. И не стоит его злить, если я не хочу нарваться на неприятности.

– Ты ослушалась меня и должна быть наказана.

Он вновь улегся поверх меня, и моя попа явственно ощутила напрягшуюся дубинку, которой меня сейчас будут наказывать. Дэм потянул меня за волосы, вынуждая склонить голову к плечу. На обнажившуюся шею тут же обрушился поцелуй, больше похожий на укус. Я возмущенно пискнула, но не была услышана.

Его ладонь скользнула под меня и улеглась внизу живота. Он приподнялся и, помогая себе второй рукой, резко перевернул меня на спину. Все развивалось слишком стремительно. Я не успевала понять, что происходит. Меня крутили как хотели. Это пугало и в то же время чертовски возбуждало.

Бесстрашно заглянув в его лицо, нависшее надо мной, увидела там вожделение, как зеркальное отражение моих чувств. В эмоциональном порыве потянулась, желая погладить его по волосам, но была схвачена. Мои запястья завели наверх, ограничивая движения.

«Так, понятно. Сегодня я должна беспрекословно подчиняться. Ну что ж, я согласна».

Свободная рука Дэма легла мне на грудь. Сосок зажали между пальцами и слегка оттянули, заставив меня выгнуться от сладкой пытки. На лице Дэмиана мелькнула довольная улыбка. Он продолжил манипуляции с моей грудью, чередуя их с невесомыми ласками, доводя до исступления.

Напряжение достигало максимума. Ощущая его член, упирающийся мне в живот, я извивалась, прося наказать уже меня наконец. А он продолжал мучения, затыкая мой рот поцелуями.

Но и Дэм был не железный. Стоило ему чуть ослабить хватку, и я, высвободив руки, обхватила его за шею, прижалась всем телом. Он издал хриплый стон и вошел в меня. Мощные толчки словно пронизывали все тело, мешали дышать, кружили голову. Я слышала участившееся дыхание Дэмиана вперемешку с собственными стонами. А потом огненный вихрь затопил меня, сметая все на своем пути.

Мы лежали рядом уставшие и удовлетворенные. Я не могла не признать, что меня порадовала его жесткость. Но некое беспокойство все же затаилось в душе. Словно почувствовав, Дэм подхватил меня и положил на себя. Поцеловал в нос. Руки бережно заскользили по моей спине. Тревога ушла. Я приготовилась к привычному течению дня, но в наши размеренные будни ворвался телефонный звонок.

* * *

Придерживая меня одной рукой, чтобы я не сползла с него, Дэм потянулся к телефону. Поморщился, взглянув на дисплей, но ответил. Долго слушал возбужденно тарахтящий голос в трубке, потом с раздражением бросил:

– А без меня никак?

Опять послушал, повздыхал и согласился с невидимым собеседником.

– Мне нужно ненадолго уехать, – осторожно сообщил он, закончив разговор по телефону.

Я судорожно вздохнула. День, которого я так боялась, наступил.

– А тебе обязательно ехать? – жалобно вопрошаю я, понимая, какой будет ответ.

– Да. Дела требуют моего вмешательства. Но я ненадолго, обещаю.

– Вернешься к ужину? – замирая, спрашиваю я.

– Ну, так быстро я не успею. В Питере-то окажусь только во второй половине дня, а дел там накопилось выше крыши. Понимаешь?

Я ничего не хотела понимать. Мне было страшно.

– Не хочу ночевать тут одна. Можно мне с тобой?

– В замке больше нет ничего страшного. Мы говорили с тобой об этом. Я буду периодически уезжать, и тебе нужно научиться обходиться здесь без меня.

Он выбрался из-под меня, аккуратно сгрузив мое тельце на кровать. Резко встал и принялся быстро собираться. Мне хотелось поныть, чтобы он пожалел меня, пообещал, что все будет хорошо. Но, взглянув на его сосредоточенное лицо, поняла, что не стоит. Он уже мысленно был далеко.

Тогда, соскользнув с нашего ложа, я тоже принялась лихорадочно одеваться, чтобы не задерживать завтрак на этот раз.

– Ну все, не скучай! – Дэм поцеловал меня в щеку и развернулся, чтобы выйти из спальни.

– Даже не позавтракаешь? – крикнула я вдогонку чуть дрогнувшим голосом.

– Чем раньше я выеду, тем раньше вернусь, – донеслось уже из коридора.

Я уселась обратно на кровать, смахнула слезы и задумалась. Реветь – точно не выход. Сама же подписалась на это. Что ж теперь горевать? Надо попытаться приспособиться. И, твердо решив делать все то же, что и обычно, я отправилась на завтрак.

Есть в одиночестве было не слишком приятно, но терпимо. К тому же какое это одиночество? Меня одну обслуживали трое: вездесущий Джон и два официанта.

Затем я отправилась по проторенной дорожке к конюшне. Новый конюх, чье имя я так и не удосужилась запомнить, сообщил, что мне нельзя ездить на лошадях самостоятельно, но он может сопроводить меня. Вот новости-то. Но пришлось согласиться и медленно трястись, пока он вел Красавца под уздцы. Зато по дороге узнала, что конюха зовут Вэли. Это был крепкий румын лет пятидесяти. Неулыбчивый, весь как будто вытесанный из камня на скорую руку. По-английски он говорил не слишком хорошо, потому поболтать с ним было проблематично.

Вэли пообещал забрать меня к обеду и скрылся, оставив на берегу речушки в одиночестве. Привычно стянув одежду, я расположилась голышом на подстилке. Только сегодня все пошло не так. Было душно, мягкий песочек вдруг показался жестким, да еще и шмели слишком натужно, словно нарочно, жужжали, кружась надо мной.

Не выдержав, переместилась в тенек на травку. Но и там не нашла покоя. Вскоре мне стало прохладно. И это в знойный июльский полдень. Просто потому, что Дэм не рядом.

Я опять выползла на солнце. Там и заснула, измученная и разомлевшая.

Проснулась от лошадиного фырканья неподалеку. Красавец косил на меня шоколадного цвета глазом, а Вэли деликатно отвернулся. Но я была уверена, что он уже успел детально все рассмотреть.

«Дэм меня убьет», – думала я, судорожно одеваясь.

Хотя Вэли вряд ли доложит об этом. Не в его интересах.

Я торопливо собралась, и мы отправились в обратный путь. Меня продолжал мучить вопрос: видел ли что-то конюх? Осторожно взглянула на него. Блаженная полуулыбка блуждала по его обычно суровому лицу.

Как пить дать видел. Вон теперь как скалится, зараза.

Мой обед отличался от завтрака только количеством блюд. А после я отправилась к рабочим, не нарушая традицию. И чем ближе подкрадывался вечер, тем тревожнее становилось у меня на душе.

На ужин