Моя усталость прошла, и мне кажется, что я только что выспалась лучше чем за всю свою жизнь. Порезы на моем животе уже заживали, но теперь они исчезли.

Фаддей уже покинул комнату, прежде чем я успела осознать, как на меня повлияло повышение мощности. Натаниэль все еще на сцене и хлопает, не сводя с меня глаз. Замечательно. Как раз то, что мне нужно, чтобы Верховный Жрец проявил ко мне особый интерес.

— Нам нужно отвезти Ларк и Шафран к врачу, — говорит Джаспер. Меня охватывает чувство вины за то, что я не настояла на том, чтобы мы обратились к ним за помощью до того, как разберемся с Фаддейем.

— Сюда, — говорит Нико, ведя Джаспера, который все еще держит Шафран, и Дрейка, у которого на руках Ларк. Он ведет их через тот же дверной проем, которым пользовались целители после нашего спарринга на днях.

Я нервничаю, подпрыгиваю на цыпочках, когда под кожей разливается слишком много энергии. Я хочу что — нибудь сделать, например, пробежать вокруг квартала или через весь гребаный штат. Мой взгляд перемещается на Атласа. Держу пари, он мог бы помочь мне использовать часть этой энергии. Под моей кожей гудит столько электричества, что мои пальцы подергиваются, а мышцы дергаются.

Атлас все еще стоит рядом со мной, и его глаза прикованы ко мне. У него нет возможности что — либо сказать, прежде чем стилисты вторгаются в комнату. Эстелла подбегает ко мне, ухмыляясь и возбужденно маша рукой. На ней джинсы с огромными расклешенными штанинами. Ее топ представляет собой крошечную полоску ткани, которую едва ли можно считать рубашкой, едва прикрывающую ее грудь и оставляющую открытой остальную часть живота. Ее розовые волосы сегодня заплетены в косички, наполовину завязаны и закреплены другой косой.

Вокруг нее пульсирует столько радости и возбуждения. Как ей удается оставаться жизнерадостной, когда мир — такое ужасное место? Все стилисты встают перед назначенным им чемпионом.

За ними, нахмурившись, наблюдает Билли. — Не стоит терять время. Вы и так провели слишком много дней, бездельничая в Лерне. Готовьтесь к бою. — Это все, что он говорит, прежде чем выйти из комнаты. Я думаю, он перепутал слова «бездельничать» с «быть отравленным». Неужели он надеялся, что Гидра убьет нас?

Я вздыхаю, не в силах проявить ни малейшего энтузиазма ради Эстеллы, хотя меня переполняет энергия. — И что теперь?

Эстелла потирает руки и улыбается мне. — Нам нужно подготовиться к еще одной вечеринке.

ГЛАВА 32

Я

никогда не думала, что буду скучать по дому Гидры, но иметь собственную ванную было чертовски приятно. Единственный положительный момент, который у меня есть прямо сейчас, — это то, что все остальные, похоже, слишком измотаны, чтобы говорить. Это означает, что я спокойно принимаю душ.

Я осматриваю порезы на животе и обнаруживаю, что там не осталось даже шрама. Даже для меня это довольно быстрое заживление. Сила Ареса значительно усилила мои природные способности.

Я натягиваю эту дурацкую шелковую пижаму, зная, что Эстелла скоро оденет меня во что захочет. Она ждет меня на вращающемся стуле, когда я открываю дверь в ее комнату. Ее ноги закинуты на столешницу, и она играет со своим телефоном. В другой руке у нее чашка кофе, и я могла бы убить ее за эту чашку.

Впервые я задаюсь вопросом, что за жизнь у Эстеллы, вот так работающей на Богов. У нее определенно дела идут лучше, чем у многих моих знакомых, поскольку у нее есть мобильный телефон и одежда, которая совсем не функциональна.

— Убери свой убийственный взгляд. Я принесла и тебе кофе. — Эстелла смотрит на меня через зеркало. Она отрывает палец от телефона и указывает на еще одну чашку кофе, стоящую на стойке среди всей ее косметики. Сверху поднимается пар, и я жадно хватаю его и вдыхаю, прежде чем сделать глоток.

Эстелла одаривает меня понимающей улыбкой и вскакивает со стула, похлопывая по сиденью после того, как встанет. Она ставит свой телефон и кофе на стол и обходит стул, чтобы встать позади меня. Она цокает языком, когда берет в горсть мои мокрые волосы и выжимает лишнюю воду. Несколько секунд спустя расческа перебирает длинные пряди, откидывая мою голову назад. Я не собираюсь задаваться вопросом, почему я нахожу это расслабляющим.

Мои веки опускаются, и я вот — вот засну, хотя у меня полно энергии. Дуя на свой кофе, я делаю глоток и обжигаю кончик языка.

— Как ты начала этим заниматься?

Эстелла делает едва заметную паузу, прежде чем вернуться к расчесыванию моих спутанных волос. — Моя мама делала прически.

Я вспоминаю о своей соседке, которая стригла меня, и улыбаюсь при воспоминании. Эстелла повторяет это выражение, прежде чем ее губы вытягиваются.

— Я выросла в Гератоне, и элита постоянно устраивала вечеринки. Моя мама ходила к ним домой, чтобы сделать им прически, и я шла с ней. В конце концов, когда я стала старше, я стала помогать, а потом начала сама брать клиентов. — По мере того, как она говорит, ее расчесывание становится медленнее и менее жесткими.

Гератон — это то, что раньше называлось округ Колумбия, в прошлом это был центр политиков и всех политических махинаций. После того, как Боги проснулись, выборы перестали проводиться, и жрецы взяли на себя управление и создание законов. Игроки, возможно, и другие, но подковерные интриги и дерьмо богачей остались прежними и спустя столько лет. По крайней мере, так утверждал мой учитель истории в восьмом классе, который был стар как мир и жил до того, как проснулись боги.

— Твоя мама все еще живет в Гератоне?

Рука Эстеллы останавливается на полпути к моим волосам, и я проклинаю себя. Я знаю, что лучше не задавать подобных вопросов. Наш мир слишком изменчив. Эстелла улыбается мне, тяжело выдыхая, прежде чем покачать головой.

— Однажды она попала в толпу. — Она понижает голос. — Она возвращалась домой с работы, когда жрецы заблокировали несколько городских кварталов и произвели беспорядочный обыск в домах.

Эстелла проводит пальцами по моим волосам, стряхивая лишнюю влагу, но ее взгляд устремлен далеко от этой комнаты. — Она оказалась не в том месте не в то время. Они сказали, что она была частью «Подполья». Что она была там, чтобы сражаться со жрецами и восстать против Богов. — Эстелла качает головой.

— Мне жаль. — Слова кажутся пустыми, даже