– Именно. – Он улыбнулся так безмятежно, словно они всего лишь обсуждали погоду. – Мне нравится твоя подруга Прешес. Это отличное имя для нее, так ведь? И, конечно же, она весьма красива. Уверен, что она испытывает ко мне entichement [21]. Это просто восхитительно. Я всегда присматриваю себе новую игрушку.

Ева снова споткнулась, и он поймал ее, исправляя шаг и не замедляя ритма.

– Оставьте ее в покое, – прошипела Ева. – Она – хороший, добрый человек и не заслуживает того, чтобы стать игрушкой для вас или кого бы то ни было.

– О, ты говоришь, как настоящая подруга. А ты будешь столь же милосердной, если она будет заигрывать с твоим Сейнт-Джоном?

На этот раз она попыталась совсем остановить танец, но он продолжал двигаться, ведя ее за собой.

– Этого никогда не будет.

– Никогда не говори «никогда», моя дорогая. Ты знала, что Прешес на самом деле вышла из старинного рода южан – много поместий и прославленных предков, включая и одного из подписавших Декларацию Независимости? Удивительно, ей-богу. К сожалению, после Гражданской войны фортуна отвернулась от них, и все же ее история более благозвучная для человека в положении Грэма, правда?

– Что вам от меня нужно? – процедила она сквозь крепко сжатые зубы.

– Улыбнись, дорогая. Люди смотрят, а фотографы снимают. Ты же хочешь выглядеть наилучшим образом. – Ее губы с усилием сложились в подобие улыбки. – Отвечая на твой вопрос, я знал, что ты что-то скрываешь с самого первого дня нашего знакомства, когда твой акцент отклонился от выбранного тобой. А люди, которые что-то скрывают, всегда полезны.

– Перестаньте использовать это слово. Люди созданы не для того, чтобы быть для кого-то полезными.

– Au contraire [22]. Это отличное средство для выживания. Например, именно поэтому изгнанное чешское правительство полагается на меня здесь, в Лондоне.

– Они считают вас полезным? – спросила она, не пытаясь скрыть сарказма.

– А я считаю их еще более полезными, – с улыбкой проговорил он.

– Что вам от меня нужно? – повторила она уже без вызова в голосе.

Его глаза, уверенные и расчетливые, пристально изучали ее.

– О, я думаю, ты прекрасно справляешься одна. Я имею в виду Сейнт-Джона. Он, видимо, искренне влюблен в тебя. По крайней мере, до тех пор, пока не выяснил, что ты лжешь ему.

Рука мужчины на ее спине была теплой, но Еву пробрал леденящий холод, словно Алекс только что раскрыл перед ней будущее, которого она не хотела видеть.

– И он не выяснит, если ты кое-что сделаешь для меня.

Она заставила себя сделать вдох.

– Например?

– Например, рассказывать мне, куда он ходит, когда путешествует.

Она в недоумении уставилась на него.

– Зачем вам это знать?

Его улыбка выглядела почти искренней.

– Об этом тебе волноваться не стоит. Просто рассказывай мне, куда он ходит и когда, и я сохраню твою маленькую тайну. Ничего сложного.

Они продолжали танцевать, держась близко друг к другу. Он прошептал ей на ухо:

– А если он попросит твоей руки, скажи «да». В качестве его жены ты будешь еще полезнее. Я буду тебе очень признателен.

Она отпрянула, изумленная.

– Но ведь тогда вы лишитесь своей власти надо мной.

– Вовсе нет, моя дорогая. Если он выяснит, что ты лгала ему по поводу своего происхождения, он сможет аннулировать брак. И если даже не захочет, его родители точно потребуют этого.

Почувствовав внезапную слабость, она повернулась в сторону и заметила на танцевальной площадке Дэвида и Софию. София обнимала Дэвида, положив голову ему на плечо. А прямо за ними она увидела танцующих вплотную друг к другу Грэма и Прешес: он держал руку на ее спине, а она, закинув голову, смеялась над какими-то его словами.

На этот раз она смогла вырваться из рук Алекса. Она быстро пробралась через танцплощадку к лестнице, взбежала по ней и не останавливалась, пока не оказалась на тротуаре, за пределами редеющей толпы зевак. Она оперлась о кирпичную стену здания, чтобы не упасть, ловя ртом воздух.

– Ева, любимая!

Она обернулась на звук торопливых шагов и увидела, как к ней бежит Грэм: пуговица смокинга расстегнулась, волосы упали на лоб. Ее сердце от одного взгляда на любимого то замирало, то снова начинало биться, сокращаясь и расширяясь.

– Ты в порядке?

Он крепко обнял ее, положив ее голову себе на плечо.

– Теперь да, – прошептала Ева. – Теперь, когда ты здесь. – Она крепко вцепилась в него, словно он мог оторваться от земли и улететь. – Просто… держи меня.

Она подняла глаза. Грэм повернулся к ней – уличные огни заплясали диковинными тенями в его глазах. Вернулся страх, свинцовым грузом лег на сердце. Она знала: если бы она могла дышать, то учуяла бы его запах.

Он тихо сказал ей на ухо:

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она не дышала, зная, что́ именно услышит, не в силах остановить его слова.

– Я тоже записался в добровольцы. В Королевские военно-воздушные силы. Я умею летать, а им нужны пилоты. Война приближается, Ева, и я должен выполнить свой долг.

От удивления и одновременно облегчения у нее перехватило дыхание.

– Твой долг? Но ведь ты уже работаешь на правительство – разве этого недостаточно?

– Нет, недостаточно. Прошу, пойми.

Жуткое спокойствие окутало ее. Она понимала. Она и вправду все понимала. Вот только она не могла избавиться от ужасного ощущения конца. Он снова что-то сказал, но она с трудом разбирала его слова, словно они звучали где-то вдалеке.

Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, с трудом реагируя на неожиданную пылкость его слов.

– Что?

– Выходи за меня, Ева. Нам нет нужды сообщать об этом кому-либо, не сейчас. Но ждать я больше не могу. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Ошеломленная, она могла лишь смотреть на него и моргать. А если он попросит твоей руки, скажи «да»… В качестве его жены ты будешь еще полезнее. Я буду тебе очень признателен.

– Ты ведь любишь меня?

В его глазах читалась неуверенность, на которую было больно смотреть.

– Да, конечно, но…

– Тогда скажи «да».

Я буду тебе очень признателен. Она хотела закричать от всей этой несправедливости. Иметь все, о чем она могла только мечтать, прямо сейчас и не иметь возможности дотянуться до этого. Но она не могла позволить Алексу победить. Даже если это означало ее разбитое сердце. Она посмотрела в глаза Грэма – ей нужно было увидеть в них любовь и искренность.