— Но, Кли, тебе лучше не смотреть на это…

Я стиснула зубы, глубоко вдохнула через нос. Главное — не сорваться.

— Объясни. В чем дело? — прошептал Рем, водрузив руку на мое плечо для успокоения и телесного контакта.

— Алекс… мой седьмой муж, — прокаркала я слабым голосом, — глубоко в подсознании он помнит меня еще девятилетнюю, скорее всего, седьмая метка уже появилась, когда я увидела его впервые, одинокого, в том доме. Все воспоминания, то, что он нам рассказывал о Дарле — ложь.

— Не думал, что ты заберешься так далеко, роясь в его жизни, цветочек — хмыкнул Аджах, скрестив руки на груди, на лице как всегда была маска — едкая ухмылка, а в глазах хорошо отработанная наигранная пустота. Он просто интриган. Наверняка прирожденный, ибо обучиться этому так блистательно сложно.

— Ты. Почему во всем всегда замешан ты, Аджах?

— Не люблю сидеть на месте, — развел руками мужчина, — тем более, знаешь ли, есть политические интересы. Мы с твоим отцом не любим друг друга, но вполне терпим. Он не так стар, чтобы отдавать власть кому-то типа Алекса.

Я не стала дослушивать, развернулась, чтобы уйти, стискивая кулаки. Сейчас главное — не дать одному мужу покалечить второго.

Элим с Алексом находились на другом конце склада.

К сожалению, убежище было большим, мне приходилось бежать, чтобы добраться до мужей быстрее. Увы, способность быстро перемещаться, становясь тенью, я не унаследовала у Мирака. В конечном счете, пусть Рем и был против того, чтобы я вмешивалась в их разборки, подхватил меня на руки, устав смотреть на то, как беременная жена пыжиться, едва вскочив с кровати.

Я боялась, что за те пару часов, во время которых меня здесь не было, Элим сотворил непоправимое с Алексом.

Подбежав к гигантским стеллажам, мы с Ремом стали плутать между высокими сооружениями, теперь дело пошло быстрее, потому что муж точно знал, где находятся жертва Алекс и Элим, принявший на себя роль палача.

Отметеленные Элим и Алекс сидели у противоположных стен, тяжело дыша, и волком друг на друга поглядывая. На них были только штаны и на крепких торсах хорошо просматривались синяки и кровавые ссадины, которые затягивались прямо на глазах. Кажется, очередной раунд закончился прямо перед нашим приходом.

Хоть я не могла читать эмоций Алекса, но в душе Элима зарождалось хрупкое уважение к сопернику. Мало кому до этого удавалось сравниться в рукопашном бою с ним.

— Я не знаю, когда она очнется. Связь потеряна, — хрипел Алекс, зачесывая рукой мокрые от пота волосы, — сначала Кли было больно впускать в сознание, и я мог с ней говорить, но потом девушка слилась с ним, словно стала его полноценной частью. Должно быть, она сейчас там, блуждает по закоулкам моей памяти, а я даже не чувствую этого.

— Так почувствуй, — прорычал Элим, хватая его, чтобы еще раз хорошенько приложить об стену, — в ней мой еще не родившийся ребенок!

В глазах Алекса вспыхнула злость. Не надо было быть супер-магом, чтобы понять, насколько он уже устал от Элима, который, к слову, сам разрушался изнутри из-за беспокойства обо мне. Чувства этого сильного мужчины ко мне были единственным источником нежности в его жизни.

— Спокойно! Я уже очнулась, — выдала нас с Ремом, чтобы остановить перепалку, — пометелите друг друга в следующий раз.

Элим сразу оказался рядом, чтобы забрать с рук Рема и заключить в объятия, а Алекс, пошатываясь, поднялся с пола, на его губах играла облегченная улыбка.

— Раз уж малышка меня раскусила, придется и Алексу все вспомнить, — провозгласил Аджах, выходя из тени. — Плюс один соперник, но что поделать? Правда всегда лезет наружу.

— Катись к черту! — рыкнул Алекс, ожидая уже любой подставы, вставая в боевую позицию, но Аджах оказался проворнее, одним махом уложив противника на лопатки.

Как только рука второго наместника накрыла лицо Алекса, глаза его закатились, в прорезях остались одни белки, тело затряслось так сильно, словно его разрывало во все стороны, а потом обмякло, мужчина потерял сознание.

— Лихорадка. Но через пару дней будет как новенький, — объявил Аджах, вставая на ноги, ушел в темень к стеллажам, ни разу не обернувшись.

Я бросилась к Алексу, проверяя его пульс, едва удалось нащупать.

Только в такие моменты было понятно, насколько же чудовищную силу в себе скрывают наместники. Интересно, какова магия моего кровного отца?

Одно стало ясно — сила, поселившаяся в первом наместнике чудовищна, ибо он подобрался близко, оставшись незамеченным и неузнанным, пришел в этот мир к дочери, хотя все входы были запечатаны.

И даже помогал мне. То сердечко, что было нарисовано на карте — совсем такое же, как я рисовала в детстве на стенах комнаты. Значит, наведывался и тогда, оставаясь инкогнито в моей жизни, пока я могла быть счастливым ребенком с родной матерью и липовым отцом.

Я сидела возле Алекса, подтянув ноги к туловищу и устроив на коленях подбородок. Неотрывно рассматривала умиротворенное лицо мужчины, время от времени выражающее тревожность хмурыми бровями и поджатыми губами. К большому сожалению, пробраться в его сны, чтобы разогнать кошмары, я не могла. Просто сидела близко, стискивая его ладонь в своей руке, поглаживая тонкую кожу большим пальцем. И молясь каким-нибудь богам, чтобы все обошлось.

Вообще все. Чтобы очнулся Алекс, вернулся Варт с хорошими новостями, Аджах перестал быть несносным, и я смогла показать своего ребенка хрупкому миру, который с аккуратность и осторожностью смогу выстроить. Хотя бы здесь, по той земле, где хожу сама. Мир не меняется на пустом месте, кто-то где-то должен начать эти изменения.

Элим с Ремом перенесли бессознательное тело Алекса на мою лежанку, но ни к следующему утру, ни через два дня, мужчина так ни разу и не очнулся. У него был жар и тахикардия, шептал что-то невнятное, вертел головой, будто пытался увернуться от удара. Но зато к двум часам ночи первого дня с него слетел морок — передо мной был истинный безликий со всеми внешними признаками. Алекс не полукровка, не как я, просто Аджах очень постарался скрыть его настоящую сущность, маскируя магией выразительные особенности вида детей бездны. Общие черты и вьющиеся взъерошенные волосы остались неизменными, но все остальное в мужчине совершенно преобразилось.

Даже Трой был больше похож на Джефа, чем Алекс на самого себя в другом обличии. Он оставался узнаваемым и симпатичным, но стал непривычным, хотя, со своей урожденной внешностью выглядел более мужественно и органично. Алекс возвращался к тому, кем был по праву рождения, наконец-то сможет жить свою жизнь, а не ту, что прописал ему