Шрифт:
Закладка:
— Мы же попросили Стрельцова временно пожить в «Китеже», мой господин, — ответил Ибрагим.
— Это я помню, но ты же обещал ему, что вы будете меняться, и он сможет прогуливаться по школьной территории.
— Моя смена ночью, — сказал призрак. — Как раз, когда скучно нам обоим. Кстати, князь очень интересные истории рассказывает.
— Вот давай только без этого, — попросил я. — Вы там как-то между собой эти призрачные байки травите, а у меня и без этого голова пухнет в последнее время.
— Как скажете, мой господин, — разочарованно вздохнул призрак. — Но если захотите послушать…
— Да-да, я понял — тебе есть что мне рассказать, — ответил я. — Ты мне лучше скажи, круче я фехтую с Кольцом Ветра?
Получив артефакт, мы с Лешкой уже два раза выбирались в спортзал и проводили тренировочные спарринги между собой, поочередно надевая кольцо.
У него с фехтованием было не так хорошо, как у меня, так что гигантской разницы он не увидел. Ну да, двигался быстрее, но при этом я все равно с ним справлялся. Хотя пару раз княжич меня таки достал, чего раньше не было никогда. Он ожидал, что эффект будет намного круче.
Но я был на этот счет совсем другого мнения. Причем абсолютно другого. Разница была и очень-очень большая.
Хоть Нарышкин мне и говорил потом, что я и раньше доставал его учебным мечом довольно часто, но он не знал, что теперь мне это удавалось намного легче. Практически не приходилось напрягаться — он просто не успевал, а я не тратил сил, чтобы поразить его.
Продавать кольцо он мне не захотел — сказал, что друзья не должны продавать друг-другу такие вещи, поэтому мы договорились использовать его поочередно. Ну или кому нужно будет. Точно так же как с Золотой Булавкой Удачи.
— Ваше фехтование было просто прекрасным. Вы были стремительны как порыв ветра, мой господин, — ответил Ибрагим. — Мне показалось, что вам удавались некоторые финты, которыми раньше вы ни разу не пользовались.
— Приятно, что ты это заметил, — улыбнулся я и это было чистой правдой. Как только Дориан почувствовал, что мое тело способно на нечто большее — он тут же взялся за наставничество.
В этом плане с Мором не забалуешь — заскучать не даст. Если видит, что я использую свой потенциал не на полную катушку, сразу найдет чем заполнить пробелы, чтобы жизнь медом не казалась.
Мы еще немного погуляли, а затем я свистнул Корвину, чтобы тот возвращался к себе, попрощался с ним и отправился спать. Поездка на мотоцикле хоть и доставила мне огромное удовольствие, но после нее я устал так, будто несколько часов работал.
Даже никаких учебников в руки не брал, а сразу лег и отрубился. Хотя стоило бы… Придется утром встать пораньше, чтобы историю прочитать. Ну а математику я у кого-нибудь на переменке передеру… Десять минут для этого мне с головой хватит…
С этой мыслью я и заснул. Перед глазами у меня была одна и та же картинка — я мчусь по шоссе на мотоцикле, а одежду рвет ветер… Урчит двигатель… И вдруг начинает звонить телефон… Да ладно? Я же на мотоцикле еду, какой на хрен телефон? Как я его слышать могу?
Но звонок не прекращался… Все звонит и звонит… Даже звука двигателя я уже не слышу — один лишь телефон… Да и шоссе медленно исчезает… Тьфу ты черт! Такой сон испортили, заразы такие… Ну кому там чего понадобилось, интересно знать?
Я протянул руку, взял телефон и посмотрел на экран. Половина пятого утра, звонил дед… Сон как рукой сняло.
— Слушаю!
— Максим, у нас беда…
* * *
К тому моменту, когда я разбудил Нарышкина и мы оказались в Белозерске, прошло уже несколько часов и часы показывали половину восьмого утра. Вроде бы ни минуты не теряли, а время пролетело мгновенно.
Наша лавка была окружена полосатой красно-белой лентой, а внутри нее работала полиция. На крыльце в некоторых местах темными красными пятнами багровела кровь. Деда уже допросили, так что он стоял рядом с нами и рассказывал что случилось.
Ночью на нашу лавку было вооруженный налет. Ночного охранника подстрелили, но он остался в живых и сейчас в больнице с тяжелыми ранениями. Весь товар вынесли подчистую… Разбили все витрины, лабораторию вообще практически уничтожили…
В восемь утра начинали открываться первые лавки и мастерские в Мороке, так что понемногу район просыпался. Вокруг наших «Уникальных эликсиров» потихоньку собиралась толпа зевак и всякого рода интересующихся вопросом.
Кто-то смотрел на все это с хмурым неодобрением, у некоторых на лицах явно читалась радость… Что поделать, уж такая цена у слова под названием — успех. Всегда найдутся люди, которые будут рады таким вот вещам. Кому-то мы не мешали, а у кого-то были как кость в горле…
— Откуда ты вообще об этом узнал? — спросил я у деда.
— Раненый охранник позвонил… — ответил он. — Какое-то время он был еще в сознании. Так что я лишь брюки надел и сразу сюда. Все разбито, товара нет, Мишка в луже крови с телефоном в руке… Потом полицию вызвал, тебя набрал и Жемчужникова.
— Когда дядя Игнат приедет? — спросил Лешка.
— Сказал, что вылетит частным рейсом немедленно, а когда будет точно — не знаю, — пожал плечами дед.
— Темников, что здесь у вас случилось? — услышал я знакомый голос за своей спиной.
Ну да, так и есть, Лазарева Полина собственной персоной.
— Небольшие неприятности, — ответил я. — У нас в районе воры завелись…
— Офигеть! Что, все вынесли? Представляю сколько это денег стоит, — с досадой сказала она. — Некоторые эликсиры у вас по тысяче рублей стоили же…
— Были и подороже, — вздохнул дед.
— И что теперь, закрываться будете? — спросила она. — Или заново все покупать?
— Закрываться никто не будет, — заверил я ее. — Поверь, совсем скоро лавка откроется и даже гораздо быстрее, чем ты думаешь.
— Если ты на полицию надеешься, то зря, — скривилась она. — В прошлом году у наших конкурентов тоже ночью что-то подобное произошло. Артефактов на пару миллионов украли, так они до сих пор воров ищут…
— На полицию никто не надеется, сами найдем, — сказал Нарышкин.
— Ладно, пойду я, — девушка сжала мое плечо. — Максим, если что понадобится — обращайся.
— Угу.
Из лавки вышел мужчина в форме. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Он не спеша подошел к нам и представился:
— Майор полиции Воробьев Роман Иванович, вот мое удостоверение.
На его удостоверение никто не посмотрел, чего ему
