И мне бы сесть на место: все-таки он – действующий правитель, а я всего лишь принцесса. Наследница ветви отца. То ли невеста, то ли наложница северного тирана. Упущенная возможность.

Но, как я уже говорила, я более не чувствую на себе давления долга.

– Я его закончила, – отвечаю уверенно, затем встречаю взгляд родного брата моего папы. – Вы говорите, что не можете предугадать моих действий, и вас это беспокоит… Представьте мое беспокойство с учетом того, что меня в первый же день возвращения в Цай дважды пытались убить по приказу моих же родственников. Тех самых, что сейчас сидят рядом со мной за столом! – Качая головой, смотрю на Сайору и Аэрона. – Никто здесь не заставит меня делиться ценной информацией: между нами не тот уровень доверия. Так что для начала озаботьтесь тем, чтобы я уверовала хотя бы в отсутствие желания убить меня у всех присутствующих. А потом уже будем вести деловые разговоры.

С этими словами я выхожу из обеденного зала и возвращаюсь в свои покои ожидать появления верховного монаха.

Сейчас, когда никто не кричит мне вслед и не пытается силой заставить выдать все тайны… моя уверенность в исключительной мощи древнего ордена окрепла окончательно.

* * *

Через десять минут зову служанок.

– Где старшая? – спрашиваю резким голосом без какого-либо снисхождения.

Еще через пару минут в мои покои входит старшая служанка.

– Почему адепт ордена все еще не во дворце? – уточняю сухо.

– Прежде чем отправить к нему людей, нужны некоторые приготовления, – осторожно отвечает она.

– Какие? Посыльный должен обмыться утренней росой и соблюсти трехдневный пост? – бросаю ей, ощущая, как поднимается уровень раздражения.

– Ваше высочество… – Служанка слегка теряется или искусно разыгрывает для меня растерянность.

– Где остановился наш гость? – чеканю вопрос, распахнув дверцы гардеробной и начиная выбирать верхнюю накидку для выхода в город. Если мне не дают возможности встретиться с Верховным монахом наедине в стенах дворца, я встречусь с ним за его пределами.

Некоторое время слушаю тишину за спиной и медленно разворачиваюсь к своей прислужнице.

– Продолжишь разыгрывать немую, и я отрежу тебе язык за ненадобностью, – предупреждаю, не испытывая к ней и капли жалости.

Затем повторяю четко и с расстановкой:

– Где. Он. Остановился?

* * *

Сюань Цзюнь плохо на меня повлиял. Видеть страх на лице нерасторопной (совершенно точно «нерасторопной» – по приказу дяди или тети) служанки было приятно. И дело не в том, что я получала удовольствие от запугивания. Я получала удовольствие, пробивая стену, которая просто не имела права выстраиваться передо мной!

Я – принцесса Цай, ради которой в столицу пришли Верховные монахи. И не этой служанке задерживать меня или препятствовать нашей встрече.

Интересно, Первый генерал испытывал нечто подобное, когда избивал меня?.. Ту меня, которая, по его мнению, была ответственна за гибель его родителей? Ту меня, которая прибыла на север инкогнито и позволила себе бросать вызов всем подряд – начиная от прислуги на кухне гостевого дворца и заканчивая генералами Грозовой Дюжины.

Кажется, я начинаю понимать мотивацию своего главного противника в северной столице…

Покидаю дворец через главный вход и на богатом экипаже. Не то чтобы в Солнечном дворце были «богатые» и «не очень» – просто я никогда раньше не разъезжала по столице в экипаже для высших представителей знати.

Я вообще покидала дом исключительно на своих двоих и перепрыгивая через стену.

Услышав, в каком именно постоялом дворе остановился представитель ордена, я слегка удивилась. С такими невысокими запросами можно было довольствоваться и заброшенным домом или вообще поляной под синим небом… В столице точно остался адепт ордена, а не новый служка, не успевший толком осознать, куда попал?..

Выхожу из экипажа и ныряю в непримечательное здание на самой окраине столицы. Нужный мне человек обнаруживается сразу же: он сидит на деревянной скамье в углу небольшого зала и не спеша ест похлебку. Высокий колпак снят и, похоже, оставлен в комнате. Зато багряная ряса привлекает внимание за двоих…

– Верховный монах, – понятия не имея, как его приветствовать, произношу почтительно.

– Присаживайтесь, принцесса, – спокойно отвечает мужчина лет тридцати пяти; кажется, именно он обращался ко мне, прежде чем я потеряла сознание на террасе.

– Почему вы не захотели остаться во дворце? – осторожно уточняю, присаживаясь и с любопытством наблюдая за самым обыкновенным представителем мужского пола.

Кроме вызывающе красной рясы ничто в нем не привлекает взгляда. Но, уверена, с колпаком все будет выглядеть эпичней: по крайней мере, на меня появление монахов в официальном одеянии произвело впечатление.

Или все дело в их неординарном «явлении с небес»?..

– Мы не проявляем лояльность к нынешней правящей ветви. Потому обходим их дом стороной.

Итак, я была права: дядюшка со своим семейством просто недостоин.

Но…

– Нынешней ветви? – цепляюсь за слова, – Есть другая?

– Ветвей родового древа много. Даже ветвь Теона имела двух сыновей, что говорить об остальных? – спокойно отзывается верховный… буду звать его просто – монах!

– Выходит, без наследников Цай точно не останется. Это хорошо, – киваю с легким облегчением.

Даже без меня и без Аэрона у этой страны есть будущее.

Значит, я могу быть спокойна и, что самое главное, свободна. Ото всех.

– Вы не спрашиваете, почему эта ветвь не заслужила нашей лояльности, – замечает монах.

– Мне дядя тоже не особо нравится, но я мало понимаю в государственных делах: меня этому не обучали. А потому и критиковать его не берусь, – отвечаю честно.

– Ваш отец устроил бы нас в качестве правителя Цай: он был продолжателем идей Теона, но имел более мягкий нрав. Однако его отравили – и место правителя занял ваш дядя Кэрон, – откусив смачный кусок от свежей булки хлеба и прожевав его, произносит монах.

А я сижу и смотрю на него. Молча. С широко раскрытыми глазами.

Ожидая продолжения.

– Кажется, вы не задавались вопросом – почему так произошло, – вновь замечает он.

– Я… наверно, я не хотела допускать подобных мыслей, – признаюсь хриплым голосом.

Про мать мне говорили, что она покинула дворец после смерти супруга – и больше ее никто не видел. А мой отец…

– Я захлебнусь в своей ненависти, – выдыхаю, закрывая глаза и опуская голову.

– Никто не просит вас идти по этой дороге. Но знать правду необходимо, если вы не хотите всю жизнь быть слепым котенком, выясняющим, где углы и стены, лишь столкнувшись с ними, – говорит монах и опустошает целый стакан с квасом.

Кажется, он давно так вкусно не ел.

– Я хочу знать, кто именно… – начинаю вопрос, но меня перебивают:

– Я не назову ни имен исполнителей, ни причин их