под окнами королевского дворца. Двери распахиваются, и выходит королева в горностаевой мантии, дабы выдать им короля, полуголого, под бременем цепей и уже окровавленного.

Его тащат на гору, где крепят ко кресту, вставляя гвозди в отверстия, проделанные в его запястьях и лодыжках еще в самом нежном детстве, как в ушах — для сережек, ради как раз этого церемониала. И вздымают в вечерний воздух, в котором с помпой садится солнце.

Мало-помалу народ успокаивается и расходится, королю отплатили, король мертв: он не наживется более на народной нищете, не обрюхатит наших дочерей, не угробит на полях сражений наших сыновей, короче, ничего больше не случится. При этой мысли их охватывает дрожь: они таки УБИЛИ короля.

Когда назавтра сия весть разносится подобно барабанному бою, король с большой пышностью прогуливается по городу, всем дозволено целовать ему ноги: король воскрес, еще один раз, еще одна попытка!

ПО КОРОЛЕВСКОМУ указу всех покойников предают земле стоя, голова вровень с поверхностью, волосы по ветру. На могилу не приносят цветов, как в Европе, а приходят с лосьонами и благоговейно натирают волосатую кожу усопшего.

Если волосы продолжают расти, значит он нами доволен, значит всё идет хорошо. Если седеют, — его слишком терзают заботы, тогда их красят. Остальное кладбище будто вымощено плиткой, это лысые. (На сезон дождей их прикрывают стеклянными колпаками, точно дыни. Кто победнее, нахлобучивает старые шляпы, отсюда впечатление «увязших гуляющих», которое производят наши кладбища.)

СЛЕПЦЫ из Гонессы не видят, что делают, но это их не останавливает. Всегда при деле, всегда, с молотком или гвоздем в руке, возводят слишком тесные дома, в которых им не улечься, настилают крышу на погреб, когда подоспевает другая бригада, пристраивает сбоку к крову прямоугольный этаж и обосновывается там со всем своим выводком. При этом им, слепым по мужской линии, заносят заразу зрячие, которым только дай соблазнить их жен, откуда и появляются на свет выблядки, готовые напропалую кичиться своим положением, покуда их спешно не образумят, выколов глаза.

Гонесса находится на берегу моря. Король как-то раз спустил у них на воду корабль, и тот сразу же пошел ко дну. Но слепцы в восторге, они верят, что корабль отплыл, размахивают руками, танцуют, вопят, хлопают по плечу короля — то был его шофер, — обращаясь к нему: «корешок».

В добром дне пути от Гонессы, если отправиться на юг, находится Нумена, город будущего на озере Лабон. В нем проживают женщины — за исключением десятка выкрашенных в красное домов, по одному на квартал, в которых, по одному на дом, прозябают привязанные за лодыжку представители сильного пола.

Мамаши приводят к такому своих дочерей и поддаются, пользуясь случаем, легкому шантажу, наперебой его ублажают, так что он катается как сыр в масле. Тщетные потуги, ему не удовлетворить всех налево и направо, так что им, чтобы сподобиться свидания, приходится записываться за много месяцев.

В этом городе напрочь исчезла религия. Все заботы подмяла под себя потребность в мужчине. Можно сказать, только она у женщин и осталась.

Чтобы помочь с ней справиться, пришлось где повыше, где пониже — приклепать к стенам общественных зданий елдаки из шершавого каучука, к ним, согретым восходящим солнцем, между походами за покупками подходят притереться прохожанки. Таинство любви, стыдливость, невинность, мечты — химеры, вздор, спекуляции минувших веков. Задираешь подол и тешишь себя прилюдно, обсуждая цены на масло или колбасу.

«Город будущего,—говорит король, ибо недалек час, когда мужчины исчезнут с лица земли когда мир будет оставлен женщине, когда ползучий сорняк человечества сползет в клоаку, вновь падет в ту муть, из которой мы все вышли».

Чужестранцы, однако же, насмехаются над его заявлениями и упоминают Нумену как одно из самых ярких проявлений королевского самодурства.

КАЖДЫЙ год король присуждает приз «голой сосунье». Недостаточно быть красивой, надо еще и проявить умение.

Он пробует их всех по очереди, как вина, не спеша сравнивая возможности, мысленно анализирует, возвращаясь к той или иной; та, пожалуй, выказала в своей игре больше тонкости, играла чреслами более томно и подпускала во взгляд экстаз великих предвестий. И он опускается на нее, как солнце опускается в море, под аплодисменты обезумевшей толпы, каковая под всеобщие обжимансы хотя бы на сей раз поддается заразительности примера.

КАЖДЫЙ год 2 февраля имеет место День Пуговицы. Взгромоздясь у себя в Тронном зале на трон, король день-деньской пришивает пуговицы. Некоторые женщины месяцами трудились над рубашкой или кружевными панталонами ради удовольствия лицезреть, как король пришьет окончательную, единственную, ту, в ведении которой будет для них расстегивание сей одежки, королевскую пуговицу. Другие заставляют пришить ее на почетное место, где само собой будет ясно: это пуговица короля. Но случается и так, что какой-то конюх протягивает ему задрипанные портки, прохудившиеся там, где недостает пуговицы: на ширинке.

Каждый год 1 мая имеет место так называемый «День Холодных Невест»: все женщины, не познавшие в супружеском общении экстаза, одна за другой проходят перед королем, тот возлагает на них руки, омывает ноги и отпускает исцеленными.

КОРОЛЬ: «Королева просто-напросто поклоняется моему члену. Когда мне случается о нем не думать, она заставляет вынуть его и дрочит, чтобы показать своим подругам.

Потом обмазывает медом или малиновым вареньем и предлагает отведать.

Я стараюсь сохранить достойный, безразличный вид. Раскрываю „Фигаро", читаю очерк Франсуа Мориака: какой стиль, какая возвышенность мысли, какая догматическая утонченность! Каким счастливым чувствуешь себя, что умеешь читать, что причастен к колоссальному миру духа.

Тут я открываю глаза и начинаю ощущать, предметом какого адского культа являюсь. В самую пору показать этим идолопоклонницам реакцию мыслящего тростника. Я прячу свой инструмент и говорю:

— Красавицы, открою секрет, только никому не сболтните: у меня сифилис».

СОГЛАСНО королевскому указу, все наказания распределяются по жребию. Урна, в которой заключены приговоры, содержит и некоторое количество предваряющих подслащений. Тянут дважды.

Приведу случай с воришкой фиг, который сначала вытащил:

В ПОСТЕЛЬ К КОРОЛЕВЕ

Потом снова засунул руку и на сей раз прочел:

ЧЕТВЕРТОВАТЬ

Таков его удел.

И кого тут винить?

КОРОЛЬ разговаривает сам с собой: «Если Бог-кот проглотит Бога-крысу, — говорит он, — нам крышка. Так что надо помочь Богу-коту стоять на своем, но не побеждать. Чтобы мы были ему нужны, чтобы он молил нас о помощи, чтобы мы были его партнерами и союзниками, а не вассалами».

И когда Бог-кот, кажется, вот-вот победит, король принимает меры, чтобы тайком поставить подкрепление