Общество эзотерики, и Маульфридюр научила ее не бояться собственных ощущений, а воспринимать их как нечто само собой разумеющееся, не смущаясь тем, что она несколько отличается от других людей.

– Он вообще собирается приезжать, этот малый? – произнесла пожилая женщина, имея в виду собственного сына, который и сам был не первой молодости.

– Видимо, он посчитал, что мы не закончим так скоро, – извиняющимся тоном сказала Эйглоу. – Это, наверно, я сплоховала.

– Не беспокойся, – успокоила ее Маульфридюр. – Ты отлично справилась. Впрочем, как и всегда. В тебе есть дух сострадания – это от отца.

Старушка отклонилась на спинку стула.

– А зачем ты сегодня устроила сеанс?

– Что ты имеешь в виду?

– Зачем ты нас позвала? – спросила Маульфридюр. – Почему в тебе снова проснулся интерес к спиритизму?

– Хотела проверить, способна ли я еще на что-то спустя все эти годы, – смущенно объяснила Эйглоу. Она ожидала подобного вопроса, хотя пока не определилась, как лучше на него ответить.

– А может, дело в другом?

Эйглоу отрицательно покачала головой, но от Маульфридюр было не так-то легко отделаться.

– Что ты пытаешься отыскать? – задала она очередной вопрос.

– Да ничего особенного, – проговорила Эйглоу.

– Ты полагала, что сможешь вызвать его с нашей помощью? Благодаря той энергии, что здесь сегодня накопилась?

– Даже и не знаю, – призналась Эйглоу.

– Как же ты похожа на нашего Берти, – сказала старушка: никак иначе она отца Эйглоу не называла. – Было горько наблюдать за тем, как он растрачивает свой талант. Вечно он от нас что-то скрывал. А если б не пил столько, смог бы найти своим способностям достойное применение.

– По-моему, он никогда не был особо рад тому, что этими способностями обладает.

– И по-моему тоже. В отличие от тебя, верно? Ужасно, что для него все так обернулось. Твой отец был замечательный человек – не забывай этого. Правда, слабохарактерный и чересчур восприимчивый. Да и выпить любил, а это не лучшее сочетание. Значит, сегодняшний сеанс как-то связан с Берти?

– Нет, – покачала головой Эйглоу.

– Может, ты ощущала его присутствие, после того как он нас покинул?

– Нет.

– В какой-то момент он совсем перестал интересоваться жизнью Общества, – заметила Маульфридюр, выпрямляя спину. – Мы и понятия не имели, чем он занимался на момент смерти, и продолжал ли практиковать в качестве экстрасенса. Печально, конечно, что он дошел до такого состояния и оборвал все связи с прежними друзьями. Мой муж еще пытался как-то вразумить его, но потом махнул на это рукой – сказал, что не может наблюдать за тем, как деградирует Берти.

– И мама то же самое говорила – в последние месяцы отец совсем сдал.

– Ну да, ей, бедняжке, было наверняка нелегко. Да и тебе тоже. Представляю, что это за бремя.

Старушка глядела на Эйглоу через темные очки.

– Потом до нас дошли слухи, что Берти связался не с теми людьми, – проговорила она. – Вроде как стал якшаться с какими-то уголовниками, видимо, потому, что те не жалели для него вина. Кто-то рассказывал, что видел его с одним подозрительным типом.

– С каким еще типом?

Пожилая женщина сняла очки. Ее почти бесцветные глаза были чувствительны к свету и различали лишь нечеткие силуэты и движения.

– С тем самым, что в годы войны использовал Берти для своих махинаций. Его потом зарезали возле Скотобойни.

Конрауд поднял глаза, когда Эйглоу воспроизвела слова, сказанные пожилой женщиной.

– Она что же, имела в виду моего отца? – с плохо скрываемым удивлением спросил он.

Эйглоу кивнула.

– Другого толкования я не нахожу, – сказала она.

– Выходит, по мнению той женщины, наши отцы снова взялись прокручивать какие-то схемы?

Эйглоу снова кивнула.

– Но мы же… Ты же говорила, что это невозможно.

– Ну да.

– Значит, они вдвоем…

– Да.

– Ну и чем же они занимались?

– Бог их знает. Маульфридюр слышала об этом краем уха, и подробности ей не известны.

Конрауд перевел взгляд на круглый стол в центре гостиной и представил себе, как вокруг него, взявшись за руки, сидят участники спиритического сеанса. В углу комнаты стояло старинное пианино, которое, по словам Эйглоу, когда-то привезли из Дании ее предки.

– Так почему же ты организовала эту встречу? – спросил Конрауд. – Этот сеанс, я имею в виду. Чего ты не захотела рассказывать той женщине? Для тебя это какая-то деликатная тема?

– Я, вообще-то, рассказала ей, прежде чем она уехала.

– И что же?

– Ты в это не поверишь, – произнесла Эйглоу, которая была осведомлена о скептических взглядах Конрауда на паранормальные явления и жизнь после смерти. – Не имеет смысла с тобой это обсуждать.

– Что конкретно?

Эйглоу колебалась.

– Она мне снова явилась, – наконец проговорила она.

– Кто?

– Девочка, которую я видела, когда мне было двенадцать лет. Она показалась мне такой же одинокой и беспомощной, как и тогда. Она так и не нашла куклу, что потеряла при жизни, и думает, что помочь ей в поисках могу я.

7

Марта поехала в район Вестурбайр, где жили родственники Данни, чтобы сообщить им о гибели девушки. Их адрес ей дал Конрауд. За рулем патрульного автомобиля сидел совсем еще неопытный молоденький полицейский, которому такая печальная миссия выпала впервые. Марта уже успела позвонить в церковный приход и вызвать пастыря, задачей которого было оказать пожилым людям духовную поддержку. Когда полицейская машина подъехала к дому супругов, Марта заметила, что пастырь уже на месте. Она сообщила ему основные факты о девушке, упомянув и о фатальной инъекции наркотика.

– Несчастные люди, – вздохнул священник.

– Да уж, – кивнула Марта. – Дело скверное.

Уже стемнело, и, приближаясь к входной двери, они увидели, что в гостиной работает большой телевизор с плоским экраном, по которому как раз показывали документальный фильм о природе. Нажимая на кнопку звонка, Марта подумала о том, что однажды этим людям уже наносили визит, который разделил их жизнь на до и после. Может, тогда стоял такой же вечер, как сегодня. Или была ночь?

Возникшая на пороге женщина окинула троицу вопросительным взглядом. Прошла пара мгновений, прежде чем Марта объяснила ей причину их появления, постаравшись сделать это как можно деликатнее.

– Боже мой! Только не это! – застонала женщина, бледнея на глазах и срываясь на плач. Священник поспешил подхватить ее под руку и провел обратно в дом. В прихожей в оцепенении стоял ее муж, который расслышал слова, произнесенные Мартой на пороге.

– Это правда? – едва слышно спросил он, глядя на нее.

– Увы, да, – ответила она. – Примите мои соболезнования. Искренне сожалею, что вынуждена сообщить вам такую новость.

Мужчина сделал шаг к своей супруге и, обняв ее за плечи, отвел в гостиную,