Шрифт:
Закладка:
На крыльце я их тоже не обнаружил, так что отправился в парк, к дубу. Тем более что необходимость в очередной процедуре очищения назрела, как никогда. За те несколько часов, что я был на лекциях и не мог толком сосредоточиться на манипуляциях с тонким телом. Албыс этим воспользовалась и попробовала прорваться ещё раз. Сердечник пульсировал, весь опутанный фиолетовыми прожилками, сгустки тёмной эдры достигли даже соседних Узлов.
Ментальная атака сидящей внутри меня твари сказывалась даже на физическом самочувствии. В голове шумело, перед глазами то и дело всё расплывалось. Я шёл, будто пьяный. Разве что не шатался.
Мне удалось занять место на скамейке возле самого дуба, за огороженным цепями периметром. Откинувшись назад, я мог даже коснуться затылком твёрдой шершавой коры дерева. Что, собственно, и сделал — так было проще войти с ним в контакт, замкнуть энергетические контуры. Дуб, словно гигантская пиявка, принялся высасывать из меня эдру, и я позволял ему это делать, удерживая запас в грудном Узле и, наоборот, мысленно выдавливая из себя тёмную энергию, источаемую албыс.
Уф, что бы я вообще делал без этого прожорливого истукана? Облегчение, которое охватило меня, особенно в первые несколько минут, было сложно описать словами. Будто после нескольких часов мучительной головной боли вдруг наступает долгожданное просветление. Но вместе с тем я вдруг ясно осознал простую, но жутко неприятную, пугающую вещь.
Ни хрена у меня не получится.
Поглощение эдры, укрепление с её помощью тонкого тела, сеансы энергетического кровопускания у дуба — всё это напрасно. Я лишь борюсь с симптомами, да и то не очень-то эффективно. Если так дело пойдёт и дальше — то сколько я ещё продержусь? Неделю? Две?
Если я не найду за это время способ окончательно добить албыс или выдрать поглощённую сущность из своего тонкого тела — мне конец. Эта тварь сильнее меня. Даже сейчас.
Как ни странно, осознание этого подействовало даже как-то отрезвляюще. Сдаваться-то я точно не собираюсь. Весь вопрос в том, куда направлять усилия.
Приближение Варвары я почуял даже раньше, чем открыл глаза — всё же развитие тонкого тела не прошло даром, и сейчас в Аспекте Пересмешника я гораздо отчётливее чувствовал движения эдры шагах в двадцати-тридцати вокруг себя. А аура у берендеи была весьма заметной, хотя большую часть времени и маскировалась, свернувшись в плотное ядро. Но конкретно сейчас Дар её едва ли не рвался наружу.
— Варя! Ты чего? — окликнул я девушку.
Та выглядела взволнованной и запыхавшейся, как после пробежки. Впрочем, почему «как»? Пряди золотистых волос выбились из-под берета, прилипли ко лбу, грудь тяжело вздымалась. При этом девушка постоянно озиралась, будто надеялась разглядеть кого-то за кустами.
Перемахнув через невысокое ограждение, я подошёл к ней.
— Жака не видел? — нервно спросила она.
— Я думал, он с тобой.
— Нет, после занятий мы с ним… разошлись ненадолго. А потом он как в воду канул!
— Может, просто отлучился куда-нибудь? В столовую? В уборную, в конце концов?
Она помотала головой и коротко рыкнула. Глаза её с изменившимися звериными зрачками зло сверкнули, и она торопливо отвернулась, пряча взгляд. Я осторожно погладил её по плечу.
— Тише, тише… Остынь, не то себя выдашь. Ну, и подумай хорошенько. Куда он мог деться-то? Тут и времени-то после лекции прошло всего ничего. Давай вместе поищем.
Варя, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, прошептала уже спокойнее.
— Нет. Неладно с ним что-то. Я чувствую!
Взгляд её был настолько серьёзен и взволнован, что разом отбивал желание шутить по этому поводу. Впечатлительной истеричкой Варю тоже точно не назовёшь. Если уж она забила тревогу — значит, и правда чутьё сработало.
К тому же все эти дни мы не просто так держимся вместе. С того утреннего визита упыря, представившегося сотрудником Охранки, Стая пока никак не проявляла себя в открытую. Но и я, и Демьян чуяли, что вокруг нас будто бы медленно сжимается невидимое кольцо. Пойманный на улице взгляд странного прохожего, следующего за тобой по пятам несколько кварталов. Донёсшийся до обострённого нюха чужой запах в саду. Странноватые чёрные птицы — не то грачи, не то вороны — постоянно оказывающиеся где-то неподалёку и разглядывающие нас как-то не по-птичьи осознанно.
В ветвях дуба даже сейчас засела похожая тварь. Заметив мой взгляд, вдруг снялась с места, тяжело хлопая чёрными крыльями, и с хриплым граем унеслась прочь. В груди заворочалось тревожное предчувствие.
— Что нам делать, Богдан? — дрогнувшим голосом прошептала Варя.
— Для начала — не паникуй. Сейчас что-нибудь придумаем.
Глава 3
«Что-нибудь придумаем…». Легко сказать!
Впрочем, тревожные новости о Полиньяке меня странным образом взбодрили. Все собственные проблемы отошли на второй план, голова прояснилась. Действовать я начал сразу, не задумываясь, будто по заранее подготовленному плану.
Для начала мы вернулись в здание, проверили все места, где мог быть Жак. Поспрашивали на его счёт других студентов, потом охранников, стоящих на ключевых местах в самом институте и в парке.
В ходе опросов я снова столкнулся с Ларионовым и его компанией. У меня даже мелькнуло подозрение, а не специально ли тот морочил мне голову, чтобы задержать возле кабинета Кабанова. Но версия эта быстро рассеялась.
Я перехватил-таки Аспект у Ильи. Результат оказался несколько неожиданным. Шум в голове, помутнение рассудка, шорох неразборчивых голосов, доносящихся сразу со всех сторон. Поначалу даже показалось, что это снова проделки албыс. Но виноват был именно перехваченный Дар.
Ларионов умел читать мысли и эмоции. И, возможно, внушать свои — тут я пока проверять не стал, и ниточку, упрямо тянущуюся от него ко мне, обрывал сразу же, как замечал.
Дар, конечно, интересный. Учится Илья на юридическом, планирует карьеру чиновника, а там способность читать других людей будет огромным преимуществом. Если он, конечно, сумеет достаточно развить свои способности. Потому что пока они работают через пень-колоду. Я с непривычки вообще мало что улавливал в этой пляске голосов и образов, пока не сообразил, как отсекать лишние сигналы и фокусироваться на конкретном человеке.
Стало легче, хотя всё равно к такому нужно привыкать годами. Это в кино читать мысли легко — просто слушаешь чужой внутренний монолог. Но на практике это всё равно, что пытаться что-то разглядеть на мутной кинопленке, проигрываемой с бешеной скоростью. Или даже на нескольких таких плёнках, пущенных одна поверх другой.
Вот эмоции считывать было куда проще, чем конкретные мысли. Ларионов не врал — это я смог выяснить точно, более-менее приспособившись к его Дару. И против нас вроде ничего дурного не замышлял. К Жаку он
