Шрифт:
Закладка:
– Какой адрес на конвертах?
– Американский почтовый пункт, Стрэнд, до востребования. Оба письма отправлены из пароходной компании «Гион» и касаются расписания судов этой компании, отплывающих из Ливерпуля. Ясно, что этот несчастный собирался вернуться в Нью-Йорк.
– Вы что-нибудь попытались узнать об этом Стэнджерсоне?
– Разумеется, сэр, первым делом, – сказал Грегсон. – Я разослал объявления во все газеты и отправил своего человека в Американский почтовый пункт, но он еще не вернулся.
– А запрос в Кливленд послали?
– Мы телеграфировали туда еще утром.
– Что вы написали в телеграмме?
– Просто обрисовали ситуацию и попросили сообщить нам любые сведения, которые могут помочь следствию.
– Вы не задали никаких конкретных вопросов, которые кажутся вам существенными?
– Я спросил о Стэнджерсоне.
– Больше ничего? По-вашему, нет здесь особого обстоятельства, на котором зиждется все это дело? Не хотите телеграфировать дополнительных вопросов?
– Я спросил все, что должен был спросить, – обиженно ответил Грегсон.
Шерлок Холмс усмехнулся и собирался было отпустить какое-то замечание, когда Лестрейд, который оставался в комнате, пока мы беседовали на крыльце, снова появился на сцене, торжественно и самодовольно потирая руки.
– Мистер Грегсон, – сказал он, – я только что сделал открытие чрезвычайной важности: нашел улику, которая была бы упущена, не осмотри я стены с должной скрупулезностью.
Глаза коротышки сверкали, он с трудом сдерживал ликование оттого, что утер нос коллеге.
– Идите сюда, – позвал он, бросаясь обратно в комнату, атмосфера которой словно бы стала чище после того, как ужасный обитатель этой комнаты был унесен. – Встаньте-ка здесь! – Он зажег спичку, чиркнув ею о подошву, и, приблизив огонек к стене, победно произнес: – Взгляните на это!
Я уже говорил, что в некоторых местах обои оторвались. В том углу, куда указывал Лестрейд, со стены свисал большой лоскут, обнажая желтый квадрат грубой штукатурки. Поперек него кроваво-красными буквами было накорябано одно слово:
RACHE
– Ну, что вы об этом думаете? – воскликнул детектив с видом балаганного зазывалы, желающего привлечь внимание публики к выступлению. – Этой надписи никто не заметил потому, что она находится в самом темном углу, никому не пришло в голову сюда заглянуть. Убийца написал – или написала – это собственной кровью. Взгляните на подтек, здесь кровь стекала по стене! Это, во всяком случае, исключает версию самоубийства. Хотите знать, почему был выбран именно этот угол? Я вам скажу. Видите свечу на каминной полке? В тот момент она горела, и этот угол был не самым темным, а самым освещенным участком стены.
– Ну, и что означает эта ваша находка? – презрительно спросил Грегсон.
– Что означает? Ну как же, она означает, что человек хотел написать женское имя Рейчел, но ему что-то помешало закончить. Помяните мое слово, когда это дело будет раскрыто, окажется, что к нему так или иначе причастна некая женщина по имени Рейчел. Можете сколько угодно смеяться, мистер Шерлок Холмс. Вы, конечно, очень умны и догадливы, но, когда все уже сказано и сделано, нет ничего лучше старой ищейки.
– Простите великодушно! – извинился мой компаньон, который так рассердил коротышку, не сумев сдержать смеха. – Разумеется, вам следует отдать должное как первому среди нас, кто нашел эту надпись, и она, как вы справедливо заметили, наверняка была сделана вторым участником таинственных событий, случившихся здесь прошлой ночью. Я не успел еще осмотреть комнату, но, с вашего позволения, сделаю это теперь.
Продолжая говорить, он достал из кармана рулетку и большую круглую лупу и с этими двумя инструментами начал бесшумно обходить комнату, иногда останавливаясь, иногда опускаясь на колени, а однажды даже распластался ничком на полу. Он был так поглощен своим занятием, что, казалось, забыл о нашем присутствии: все время бормотал что-то себе под нос, то ворча, то присвистывая, то радостно издавая тихие одобрительные возгласы. Пока я наблюдал за ним, мне невольно пришло на ум сравнение с чистопородной, хорошо выдрессированной английской паратой[14] гончей, стремительно мечущейся по лесной чаще в поисках утерянного следа. Он продолжал свои изыскания минут двадцать, а то и больше, тщательно вымеряя расстояния между некими неведомыми мне отпечатками и время от времени прикладывая рулетку к стене с равным образом непостижимыми для меня целями. В одном месте он очень аккуратно собрал с пола небольшую кучку серой пыли и ссы́пал ее в конверт. Наконец он исследовал с помощью лупы надпись на стене, задерживаясь на каждой букве с дотошнейшим вниманием. Покончив и с этим, он, видимо, остался доволен, потому что спрятал в карман и рулетку, и лупу.
– Говорят, что гений – это прежде всего способность неустанно прилагать усилия, – заметил он с улыбкой. – Совершенно неправильное определение, но по отношению к работе сыщика оно справедливо.
Грегсон и Лестрейд наблюдали за маневрами своего коллеги-любителя с изрядным любопытством и некоторым презрением. Судя по всему, они не сумели понять то, что начинало доходить до меня: все мельчайшие действия Шерлока Холмса направлены к одной определенной практической цели.
– Ну, и что вы об этом думаете, сэр? – спросили они хором.
– Не хочу лишать вас заслуги раскрытия этого дела, претендуя на роль помощника, – скромно заметил мой друг. – Вы так успешно продвигаетесь вперед, что любое вмешательство неуместно. – Его голос был преисполнен сарказма. – Однако если вы сочтете возможным держать меня в курсе вашего расследования, – продолжал он, – в дальнейшем я буду счастлив помочь чем смогу. А пока я хотел бы поговорить с констеблем, обнаружившим труп. Не могли бы вы сообщить мне его имя и адрес?
Лестрейд заглянул в свой блокнот и сказал:
– Его зовут Джон Рэнс. Сегодня он выходной, но вы сможете найти его по адресу Одли-корт, сорок шесть, Кеннингтон-Парк-Гейт.
Холмс записал адрес.
– Пошли, доктор, – сказал он. – Навестим его. Могу все же сообщить кое-что, что может вам помочь, – обратился он к детективам. – Здесь произошло убийство, убийца – мужчина. Это человек ростом более шести футов, в расцвете сил, у него маленькие для его роста ступни, он был обут в грубые ботинки с квадратными мысами и курил трихинопольскую сигару. Сюда он прибыл вместе со своей жертвой в четырехколесном кебе, запряженном одной лошадью с тремя старыми подковами и одной новой – на правой передней ноге. Скорее всего, у убийцы красное лицо, а на правой руке необычно длинные ногти. Вот несколько незначительных примет, но, вероятно, они могут оказаться вам полезными.
Лестрейд и Грегсон переглянулись, недоверчиво улыбаясь.
– Если этого человека действительно убили, то как это было сделано? – спросил первый.
– Яд, – коротко сообщил Холмс и решительно направился к выходу, но в дверях обернулся и добавил: – А «Rache» по-немецки означает «месть», так что не теряйте времени на поиски мисс Рейчел.
Выпустив эту парфянскую стрелу, он удалился, оставив двух соперников стоять с открытыми ртами.
Глава 4
Что рассказал Джон Рэнс
Был час дня, когда мы покинули дом номер три в Лористон-гарденз. Шерлок Холмс повел меня в ближайшее отделение связи, откуда отправил длинную телеграмму. Потом он кликнул кеб и велел извозчику отвезти нас по адресу, который сообщил Лестрейд.
– Нет ничего лучше, чем свидетельство очевидца, – заметил он. – В сущности, дело мне уже совершенно ясно, однако никакой информацией не следует пренебрегать.
– Вы меня удивляете, Холмс, – сказал я. – Бьюсь об заклад, вы не так уверены во всех тех приметах, которые сообщили, как пытаетесь показать.
– Уверенней и быть невозможно, – ответил он. – Первое, что я заметил по прибытии, это две колесные колеи у края тротуара, проложенные кебом. Вплоть до прошлого вечера целую неделю дождя не было, значит, экипаж, от колес которого остался столь глубокий след, был здесь прошлой ночью. На земле имеются также отпечатки лошадиных подков, очертания одной из них гораздо более четкие, чем трех остальных, следовательно, эта подкова – новая. Поскольку кеб приехал сюда после того, как начался дождь, а сегодня утром никаких экипажей здесь не было – Грегсон меня в этом заверил, – следы оставлены ночью тем экипажем,
