А еще он оказался одной из самых громадных наших ошибок.

Все потому, что фирменные кроссовки, которые я оплевал, подарил Нестору его старший брат Рэй — тот, что отсидел несколько лет в Соединенных Штатах за ограбление. Рэй, который в тюрьме связался с членами какой-то банды и которого после освобождения депортировали обратно в Гватемалу, где он остался верен своим новым браткам-бандитам и бежал с ними в столицу. Рэй, которому его братец Нестор позвонил в тот же вечер и настучал на нас с Чико, примчался на автобусе Гватемала — Пуэрто-Барриос и теперь был готов к бою.

Гудок автомобиля, громкий, долгий, заставляет меня очнуться от воспоминаний и вернуться в реальность. Мы с Чико шарахаемся к обочине, чтобы машина могла проехать.

Волосы Нестора стали длиннее, чем раньше, и выглядит он старше. Я не видел его некоторое время, с тех самых пор, как он перестал ходить в школу и когда до нас дошел слушок, что Рэй вернулся в город.

— Смотрим в землю, делаем вид, что не узнали их, — говорю я Чико, и он меня слушается.

Но сам я чувствую на себе взгляд Нестора, и именно я в последний момент поднимаю глаза. Легкая улыбка расползается по его лицу, будто он знал, что я посмотрю на него, будто он вообще все знает. Они с Рэем смеются, и в следующий миг машина срывается с места и исчезает из виду, оставив нас в облаке пыли.

Чико поворачивается ко мне.

— Давай лучше вернемся, — говорит он. — Мне что-то больше не хочется пить.

Я почти готов согласиться с ним, но в последний момент передумываю. Во-первых, мы почти дошли до лавки дона Фелисио. Отсюда уже видна ее ржавая жестяная крыша. Во-вторых, Нестор и Рэй уехали. В-третьих, врун из Чико никакой. Его губы потрескались, и крохотные капли пота блестят среди пушка темно-персикового цвета, который лишь недавно стал расти у него под носом. Больше всего на свете ему сейчас хочется самой холодной в мире кока-колы из магазина дона Фелисио или бананового топойойо, который готовит жена торговца, — это сладкий фруктовый лед в пластиковых пакетах. И в-четвертых, я чувствую себя мудаком из-за того, что высмеял рубашку Чико, а на прошлой неделе дразнил его за эти детские усики, которые придают ему сходство с Кантифласом[8]. Черт, холодная газировка в жару — это самое меньшее, чего он заслуживает. Да и не позволю я, чтобы косые взгляды Нестора и Рэя меняли наши планы!

— Мы почти пришли, — говорю я Чико.

Но он стоит посреди дороги и смотрит то на магазин дона Фелисио, то в сторону дома mua Лусии.

— Идем, — уговариваю я его. Ты же видел, он уехал. А еще я хочу прихватить там парочку петард, чтобы отметить рождение ребенка.

Он улыбается и неохотно направляется в сторону магазина.

— Ладно, только давай по-быстрому.

Я чувствую себя немного виноватым. Ненавижу заставлять Чико делать то, чего он не хочет. Сам же вечно твержу ему, что нужно уметь за себя постоять, а когда он так и поступает, все равно уговариваю его сделать по-моему.

— Дьявол, ну и жара! — говорю я ему на ходу.

Не знаю, в чем тут дело, во встрече с Рэем или в солнце над головой, но мне внезапно кажется, что сегодня самый знойный день в году. Я пытаюсь поглубже вздохнуть, но воздух густой, влажный и душный. Так что приходится снять с липкого тела футболку и делать маленькие поверхностные вдохи, пытаясь вспомнить вкус и ощущения от ледяной газировки.

— Как ты думаешь, чего он вообще вернулся в Барриос? — спрашивает Чико, изнывая от жары.

— Кто? Рэй? — пожимаю я плечами. Все тут слышали разговоры о том, что он хочет быть крупной рыбой в мелкой заводи, поэтому Рэй и покинул столицу. Хотя кто знает, как оно там на самом деле. — Да забудь ты, — бросаю я Чико, потому что не желаю больше ни говорить, ни думать о Рэе.

Но забыть о том, что произошло, не получается.

На следующий день после драки с Нестором Рэй поджидал нас с Чико у школы. Он пошел в нашу сторону, и сердце у меня забилось так сильно, словно готово было выскочить из груди. Каждый неспешный шаг Рэя, казалось, приближал мой последний вдох.

Но я не показал, что боюсь.

Когда Рэй наконец подошел и остановился, он просто уставился на нас долгим взглядом. Ужас, каким долгим — я даже успел разглядеть его глаза, настолько черные, что зрачков не было видно. И шрам, который тянулся по правой щеке — от скулы к подбородку. А еще два передних зуба, один из которых слегка наползал на другой. Рэй смотрел так тяжело и пронзительно, что невозможно было отвести глаза, и это напомнило мне гипнотизирующий взгляд змеи. Он обошел вокруг нас, как обходит свою добычу хищный зверь.

А потом голова у меня будто взорвалась, и мир словно бы одновременно потемнел и вспыхнул. Я увидел яркий пульсирующий свет в черной-черной ночи. Мне показалось, что Рэй выстрелил мне в голову, вот какой сильной была оплеуха. Я отлетел назад и тяжело рухнул на бетон. А затем услышал, как Чико кричит, будто раненое животное.

— Я вам врезал за то, что вы оба — сучата мелкие, — сказал Рэй, нависая над нами. — Это предупреждение, потому что вообще-то я парень хороший. А еще потому, что этот сучонок, — он махнул рукой в сторону Нестора, — должен был не распускать руки, а позвонить мне.

Нестор и его друзья, которые с воплями и улюлюканьем наблюдали за происходящим, вдруг замолчали. Я никогда не забуду холодный многозначительный взгляд, который Рэй бросил на младшего брата. И пристыженное выражение, возникшее на лице Нестора, прежде чем он опустил голову.

Я почти посочувствовал ему тогда, но это было трудно, потому что мое лицо страшно горело и пульсировало. Не сомневаюсь: именно в этот момент Нестор решил, что душу продаст и пойдет на всё, лишь бы произвести на брата хорошее впечатление.

Мы с Чико отправились ко мне домой, сходя с ума от боли, с полыхающими физиономиями. Мама заметила это и принялась терзать нас расспросами. История, которую мы пытались ей скормить, постоянно менялась, и в конце концов нам пришлось признаться, что была драка. Обычная драка на школьном дворе, сказали