Шрифт:
Закладка:
Начальнику, работавшему сначала в ЧК, а потом в ГПУ, уже пару раз приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, которые чем-то походили на весы. Вот и здесь сельсовет вместе с расквартированным взводом ЧОНа, чекистами, милиционерами и частью жителей лежали на одной чашке, а на другой были лесные банды, имевшие неслабую поддержку со стороны местных жителей. Если отряд Вешателя, который возглавлял бывший капитан царской армии, представлял собой шайку воров и убийц, ненавидели, то к Левше и его людям местные жители относились неоднозначно, так как тот воевал только с советской властью.
Историю, как командир красного партизанского отряда Семен Торопов, воевавший с Колчаком, стал атаманом Левшой, знали все, от мала до велика. По чьему-то доносу, в котором говорилось, что младший брат Торопова – контра, тот был арестован, а затем расстрелян. Стоило Семену узнать об этом, как красный командир стал бандитом Левшой.
С того момента как он появился в окрестных лесах, его все ловят и ловят, а прошло уже полтора года. За это время уезд дважды присылал войска для уничтожения банды. Когда прочесывание окружающих лесов ничего не дало, прислали усиленный отряд с десятком опытных охотников и следопытов. Спустя три дня он попал в засаду, откуда сумела вырваться только треть людей.
После этого на пару месяцев наступило затишье, а затем все началось снова, и тогда решили взять бандитов не силой, а хитростью, и подослали в отряд Левши двух тайных агентов. Прошло какое-то время, и наконец от них была получена записка с указанием места стоянки банды. Вот только прибывший на место усиленный отряд нашел там не банду, а двух повешенных агентов. Трое суток обозленные до чертиков чекисты и чоновцы мотались по близлежащим лесам, но так никого и не нашли.
Вот только спустя месяц после этих событий на Коноплю неожиданно вышел один из его агентов и сказал, что его свояк, который сейчас находится в банде Левши, за полное прощение согласен сдать местонахождение банды Торопова. Состоялась встреча, на которой все было оговорено, вот только после этого агент как в воду канул. Через день Конопля навещал два тайника, где агент Пчела должен был оставлять записки, но пока ничего не пришло. Теперь им приходилось только ждать. Невнятная ситуация и висевшая над головой угроза из Красноярска бесила и нервировала обоих чекистов.
– Я будто этого не знаю! Вот только здесь кулак на кулаке сидит и кулаком погоняет. Контра проклятая!
Готовы в любой момент ударить нам в спину! Макар, что делать будем? Пчела молчит. Может, его уже прикопали? Как думаешь?
– Не знаю, что и думать. Сам извелся. В тайниках, которые мы с ним обговорили, ничего нет. Меня только одно успокаивает. Если бы Левша прикончил Пчелу, то мы бы его уже нашли. Повесил же он тогда напоказ двух засланных агентов с табличками на груди «Крыса чекистская».
– Может, он на хуторах отсиживается? – предположил начальник ГПУ. – Или к староверам ушел?
– Может, и так, но староверы его точно не примут. Кровь человеческая у него на руках, а они этого не приемлют. Кстати. Из милиции запрос пришел. Местные более недели назад нашли молодого парня у железной дороги. Думали, помрет, ан нет, выжил. Оказалось, что он старовер. Егор Аграфов. Просят узнать: не числится ли он за нами?
– Так узнай, – недовольно буркнул Скидок, которого не покидала мысль о банде Левши. – Что еще?
– Сводка из милиции. Два трупа. Один на железной дороге нашли, свежий. Похоже, пьяный с платформы упал да головой об рельсы. Другое тело в лесу обнаружили. Кто, что – непонятно. Времени прошло немало, да и зверье сильно погрызло. Четыре пьяных драки. Одна из них с ножевыми ранениями. Кражи. Все по мелочи. Нэпман Савостиков в милицию жалобу написал, что кто-то пытался его лавку поджечь, – помолчал, ожидая реакции начальника.
– По Вешателю есть что-то?
– Тоже нет ничего. Может, ушел?
– Не уйдет! Эта белогвардейская сволочь пообещала нас с тобой на суку вздернуть, а судя по тому, что я о нем слышал, он привык отвечать за свои слова. Так что или мы его, или он нас. Об этом все. Теперь давай думать, как нам с Левшой разделаться.
– Да я с утра до вечера только об этой бандитской сволочи и думаю! Еще я думаю о том председателе комбеда, который заклеймил контрой его брата и сдал властям, а также о чекисте, шлепнувшем его. Это они, падлы, нам всю эту карусель устроили!
– Брось, Макар. Ты сам должен помнить, что в Сибири в те годы творилось.
– Знаю, только мне от этого не легче, потому как меня за их безответственность через пару недель могут к стенке поставить. Тех-то Торопов, как я слышал, давно в расход пустил, а меня еще такое, возможно, ждет. – Увидев недовольное выражение лица начальника, резко поменял тему: – Понимаю, что бесполезно злобу копить, только сердцу не прикажешь! Ладно. Все, забыл. Только что с этим наглым бандитом делать будем?! Народ не хочет против него говорить, так как он, как всякая сволочь выражается, только камуняк режет. Да ты и сам, Степан, знаешь, как в большинстве народ к нам относится. Теперь вон каждый второй кричит, что мы много чего обещали, а на деле ничего не дали. Я уже и сам…
– Это ты брось, Конопля! Не след такие слова чекисту и коммунисту произносить, а главное, даже думать не смей! Выкинь эту дурь из головы! Нам партия доверила защиту достижений социалистической революции, а это значит, что мы должны выполнить поставленные перед нами задачи!
Агент первого разряда бросил скептический взгляд на своего начальника, в котором читалось: языком болтать – не мешки таскать.
– Я разве спорю? Это они говорят, а не я! – и Конопля добавил возмущения в свой голос. – Тогда я вот что еще скажу. Похоже, что есть среди нас крыса. Уж больно гладко у бандитов получается от нас уходить. Ты как думаешь?
– А чем подтвердить свои слова у тебя есть? Уж больно огульно ты говоришь!
– Нету, – недовольно буркнул чекист.
– Когда будет, тогда и говорить будем. Значит, у нас есть только Федька Оглобля, – начальник тяжело вздохнул. – Вот только показаний на него нет никаких. Или все же что-то есть?
– Ничего.
