Шрифт:
Закладка:
В раздражении он поставил банку обратно на стол и тут замер.
Слишком много совпадений.
Слава отключил от зарядки мобильник и посмотрел на экран.
Тот тоже был как из зазеркального мира. Ничего не разберешь. Слава поднес его к стеклу окна и только там в отражении смог увидеть, что сейчас восемь утра.
Улица тоже преобразилась. Оранжевая усадьба была теперь не правее, а левее, а кусты сирени переползли на другую сторону крыльца.
«Это точно отравление!» – понял он и сел на кровать, вслушиваясь в свои ощущения, но ничего необычного с организмом не происходило. Только кушать очень хотелось.
Чайник забулькал и с громким щелчком выключился. В окружающей тишине это прозвучало так громко, что Слава вздрогнул, на автомате вскрыл банку с пюре, налил туда кипятка на глаз, размешал одноразовой ложкой, зачерпнул дымящуюся пюрешку и… тут же выплюнул. Та и на вкус, и на запах отдавала болотной тиной.
Он посмотрел на дату изготовления, чертыхнулся, подошел к окну и проверил в отражении. Нет, все в порядке. Испортиться должно было только через год. Надо же, совсем совесть потеряли, такую гадость людям продают!
Он выкинул банку с пюре в пластиковый магазинный пакет, который временно играл роль мусорки и пододвинул поближе последнюю пачку с лапшой.
Он помнил, что яркая этикетка обещала божественный вкус говядины, потому что вчера вечером съел точно такую же. От говядины там, конечно, только запах каких-то нажористых химикалиев присутствовал, но есть было можно. А если голоден, так лапша и вовсе была кулинарным шедевром.
Он налил кипяток и в эту банку и стал ждать, пока лапша разбухнет, однако быстро понял, что опять что-то пошло не так. Аромат был настолько далек от вчерашней говядины, что больше походил на смесь ацетона и еще какой-то ядреной бытовой химии.
Превозмогая отвращение, Слава все-таки дотронулся языком до получившейся жижи и тут же выплюнул гадость. Это точно нельзя было есть.
«Да что же это такое-то?» – в сердцах воскликнул он и растерянно уставился в окно. Машинально посмотрел на наручные часы – потрепанные жизнью, но массивные, надежные и механические. Бабуля говорила, что отцовские, поэтому Слава носил их, не снимая – благо, они выдерживали и удары, и погружение в воду.
Пол девятого.
Стоп!
Он заново уставился на циферблат. Тот был не отзеркален. Ночью изменился весь мир, но только не его часы. Почему?
Почему стала ужасной вся еда? Она что, испортилась за одну ночь?
Что вообще произошло?
Он начал ходить кругами по комнате, как лев в клетке.
Что испортилось: мир или он сам? Однозначно нужен был кто-то еще, кто сказал бы, например, нормальная это еда или нет.
Слава медленно оделся, все пытаясь сочинить гипотезы того, что произошло ночью, но ничего лучше, чем то, что его похитили инопланетяне и провели над ним странные эксперименты, не придумал. Сунул за пазуху теплое синее перо – оставлять его в незнакомом доме совсем не хотелось – и вышел на улицу.
Самым простым способом проверить теорию насчет еды был «Конек-Горбунок». Слава вошел в пустое кафе, где только какие-то цыганки с большим аппетитом уплетали блинчики. Подходить и спрашивать у них он побоялся, поэтому сел за столик, дождался официанта и произнес: «Мне вот то же самое, что они едят». Он уже заметил, что лежащее на столе меню тоже написано отзеркаленными буквами, так что разбираться в нем не хотел.
Спустя десять очень нервозных минут молодой официант принес блинчики с абрикосовым вареньем. То есть это он так сказал. Абрикосом оно не пахло. Сами блины воняли откровенной тухлятиной, а у джема был странный, но приятный цветочный аромат. Слава с удовольствием соскреб его с испорченных блинов и съел. Сладкий, необычный на вкус, но вполне съедобный.
Само блюдо выглядело точно так же, как и у цыганок. Значит, проблема не в окружающем мире. Испортилась не еда, а он сам. Ночью что-то произошло, и теперь он все видит зеркально, а его вкусовые и обонятельные рецепторы изменились. Как при ковиде у людей отбивался запах, а тут что-то похожее, только и вкус, и аромат теперь воспринимались иначе. Может он действительно просто заболел? Жара он не ощущал, но вдруг тот придет позже?
Странно, но паники не было. Почему-то произошедшее казалось частью какого-то квеста или розыгрыша, включавшего беготню от гипотетически ищущей его полиции и поиск нового жилья. Теперь еще и мир испортился. Как будто все это можно выключить, отказаться от приключения и в любой момент вернуться в нормальность. Сдаться в детский дом, и тут же все станет обыденным и скучным. А пока… пока это настоящее приключение с реальными чудесами. Он заглянул за пазуху, и перо подмигнуло ему теплым синим светом.
Слава кивнул официанту и передал тому пятьсот рублей. Завтрак стоил всего сто пятьдесят, так что нужно было дождаться сдачи. Парень убежал к кассе, но тут же вернулся:
– А что это вы мне за фигню дали? – он кинул на стол пятисотрублевку.
– Как что? Деньги, – растерянно сказал Слава, и в ту же минуту до него дошло.
Для него самого бумажка выглядела совершенно нормальной. Значит, для официанта-то купюра была отзеркалена!
– Это не деньги, а билет банка приколов какой-то, – нехорошо ухмыльнулся парень.
Слава лихорадочно соображал: он спал в джинсах, где в кармане лежала эта пятисотка, и она не изменилась. Часы на руке тоже остались прежними. Вся одежда на нем, между прочим, тоже не отразилась в неведомом магическом зеркале. Изменилось все, что было вовне. Значит, остальные деньги в кармашке рюкзака должны выглядеть для всех совершенно нормальными. Вот только кто его из кафе выпустит, чтобы за ними сбегать?
– Извини, перепутал, – смущенно сказал он, – братишка пошутил. Подменил деньги. Можно я домой схожу, принесу нормальные?
Официант с сомнением покачал головой:
– Я тебя в первый раз вижу. Ты не местный, а турист заезжий. Сядешь в автобус и уедешь со своей группой. Знаю я вас. А у меня из зарплаты вычтут.
Слава напряженно думал: паспорт тоже в рюкзаке. В залог не оставишь. Разве что… Он выложил на стол свой кнопочный телефон.
– Вот. Я оставлю в залог.
– Это старье? – хмыкнул парень. Действительно, это был даже не смартфон, к которым тот привык.
Слава включил экран и показал официанту:
– Видишь, работает и звонит. Стоит он
