в самом деле была бы самым подходящим вариантом. Вот только мне никто не позволит на ней жениться. Алина считает, что Анета когда-нибудь станет Высшей и будущей Матерью рода, поэтому её никогда и ни за что не отдадут в другую семью. У Алины такие планы были раньше, когда наша семья ничего собой не представляла. Она в то время планировала, что я женюсь на Анете, и наша семья вольётся в род Тириных. Сейчас мы стали слишком сильными для этого, и совершенно очевидно, что под Тириных мы не пойдём. Так что вопрос с женитьбой на Анете для меня полностью закрыт, причём даже не мной. Я ответил на твой вопрос?

— Как у вас, дворян, всё непросто, — озадаченно проговорила Дара.

— Подожди до того времени, когда сама получишь наследственное дворянство и будешь подбирать пару для своего ребёнка, — пообещал ей я. — Вот тогда сама посмотришь, как это непросто у дворян. Например, не думаю, что ты обрадуешься идее отдать свою одарённую дочку-дворянку в мещанскую семью.

— Я вообще-то сама из мещан, — задумчиво сказала Дара.

— К тому времени ты об этом начисто позабудешь, — пообещал я.

Глава 3

Люблю весенние вечера, когда воздух полон предчувствием чего-то нового и лучшего, что ожидает нас впереди. Не скажу ничего плохого про другие вечера, все они по-своему хороши. Чудесны осенние, пахнущие мокрой листвой и навевающие тихую грусть. Томные и душноватые летние тоже замечательны, и даже морозные зимние исполнены чуждого очарования. Но лишь весенние по-настоящему волшебны, когда в ещё прохладном влажном воздухе носится ощущение пробуждающейся жизни. Рождение, жизнь, увядание и смерть — извечный круговорот, в котором бесконечно кружится всё сущее, и начинается он с весны.

Мы медленно брели по узкой аллейке, держась за руки. Сквозь голые ветви был хорошо виден Волхов, по которому в Ладогу неторопливо плыли одинокие льдины из Ильмень-озера.

— Давай посидим, Кени, — Ленка махнула рукой в сторону скамейки.

— Ты не замёрзнешь? — спросил я. — Всё-таки не лето.

— Да тепло же, — помотала головой Ленка. — Ну если замёрзну, то скажу.

Скамейка была уже отмытой после зимы, и в самом деле не холодной. Ленка прижалась ко мне, а я её обнял и поцеловал.

— Кени, это же неприлично — целоваться с женой, как с девушкой на свидании, — хихикнула Ленка.

— Ну да, я извращенец, — признался я. — Ты ещё всей страшной правды про меня не знаешь — я ведь жену к тому же и люблю.

— Ты только в обществе это не ляпни, — засмеялась Ленка, — а то ведь и вправду подумают, что извращенец.

— Пусть думают, — я покрепче прижал её к себе.

Говорить совершенно не хотелось, и мы сидели молча, просто наблюдая за плывущими льдинами.

— Скажи мне, Кени, — вдруг спросила Ленка, — зачем всё это?

Я вопросительно на неё посмотрел.

— Не знаю как сказать, — вздохнула она. — Вот какая у тебя цель в жизни?

Я задумался. Никакого ответа в голову не приходило.

— А у тебя? — не нашёл я ничего лучшего, чем ответить вопросом на вопрос.

— Я существо простое и неинтересное, — заявила Ленка, — и цели у меня простые и неинтересные. Быть с тобой. Любить тебя. Детей тебе родить. Эти цели даже скучно обсуждать, а ничего глобального я не хочу. Вот ты — совсем другое дело.

— Благополучие семьи, — сказал я не очень уверенно. — Чтобы у наших детей было всё хорошо, чтобы они шли по жизни с поднятой головой, никому не кланяясь. Чтобы наша семья была сильной.

— Разве ты этого не достиг? — подняла бровь Ленка. — Нет, я понимаю, что всегда можно сделать больше и лучше, — прервала она мою попытку что-то сказать, — но у нас уже сейчас далеко не последнее семейство в княжестве. Да ты в любом случае не сможешь подняться сильно выше, тебя тормозить начнут.

— Уже тормозят, — с недовольством согласился я.

— Неудивительно, — сказала Ленка. — Мы уже в десятке сильнейших семейств, наверное?

— Может, и не в десятке, — прикинул я, — но где-то в том районе.

— Ну вот. Поднимешься ты, может быть, ещё на пару позиций. Дальше уже только наши дети и внуки смогут что-то понемногу делать. То есть ты уже сделал почти всё возможное. И всего за пять лет. Я тобой горжусь, Кени. Но всё-таки — что дальше?

Я опять задумался. Сказать по правде, подобные мысли и мне приходили в голову, но всегда как-то очень вовремя подворачивалось что-нибудь срочное, и я с удовольствием переключался с философской проблемы на конкретную.

— Стать Высшим, — вспомнил я ещё одну важную цель.

— Стать кем-то — это не цель, а средство, Кени, — возразила Ленка. — Когда младший писец мечтает стать старшим делопроизводителем, он на самом деле мечтает совсем о другом. О том, какой самобег он купит с нового заработка, или о том, как на него обратит внимание машинистка Манечка, или о том, как он станет тиранить своего скота-начальника, который сейчас тиранит его. Он о возможностях мечтает, а не о должности.

— О возможностях, говоришь… Да, меня интересуют возможности. Мама когда-то сказала, что только Высшие по-настоящему независимы, а я не хочу ни от кого зависеть. Ещё я хочу понять смысл своей жизни и своё предназначение, и у Высшего гораздо больше для этого возможностей.

— А оно есть, это предназначение?

— Ингвар когда-то сказал, что есть, но подробностей я из него так и не вытащил.

— Зря ты ему веришь, — хмыкнула Ленка, — дух всегда врёт. Мы же это по духоведению проходили, ты что, не помнишь уже? Дух тебе скажет правду, только если боится тебя до судорог, но я не верю, что ты способен Ингвара настолько запугать. Лучше бы нам его вообще развеять, слишком уж он сильный, чтобы нормально служить.

— Да не особо я ему верю, — ответил я. — Просто я и сам думаю, что предназначение есть у всего. Не может смысл нашей жизни состоять только в том, чтобы мелькнуть, оставив потомство.

— Некоторых это вполне устраивает, не будем тыкать пальцем, — усмехнулась Ленка.

— Может, это и к лучшему, — улыбнулся ей я. — А то когда эти некоторые вдруг начинают разговаривать на серьёзные темы, я начинаю понимать, что по сравнению с некоторыми не такой уж я и умный.

Ленка смущённо засмеялась и ткнула меня кулачком в бок.

— Нет, правда, Лен, не могу я на этот вопрос ответить, — серьёзно сказал я. — Насчёт потолка развития ты правильно заметила — мы выросли слишком быстро, и у многих начали вызывать опасения. На нас просто не успели среагировать вовремя, но больше нам расти не дадут. Дальше только