вопросов были сотни, они сыпались градом, но мне скрывать было нечего. А вот Фарб активизировался и копался в моих мыслях своими вомбачьми лапками — поначалу рьяно, потом — все более неохотно. Под конец допроса он вовсе перестал стараться, побледнел и массировал пальцами виски.

У меня у самого разболелась голова. Сколько времени прошло с момента, как начался допрос… то есть дознание? Три часа? Полдня? Какое сейчас время суток? Может, полночь уже, оттого и спать хочется. Вон, Фарб тоже с трудом подавил зевок. И руки затекли, я-то опереться о спинку кресла не могу, пристегнутый к долбанному кольцу. Конвоир мой Азаров, вон, прислонился к стене, ноги его не держат.

Когда все закончилось, Фарб и Быков уселись рядом и принялись анализировать, что я наговорил. Потом, наверное, наложили данные на видео с камеры, сопоставили мимику со словами. Я был совершенно спокоен, уверенный, что мою ложь нельзя распознать.

— Похоже, он честен, — вполголоса сказал Быков.

— Ага, честен буквально во всем! Не перебор, а? — Фарб усмехнулся. — О, ты не представляешь, как их натаскивают! Один даже меня провел. Если бы не свидетель, вышел бы сухим из воды.

Быков открыл второй ноутбук, поставил возле меня и вывел на экран фотографию пожилой краснощекой блондинки.

— Теперь, Саша, поговорим о твоем прошлом. Знаешь эту женщину?

Вот и наступил момент, которого я боялся. И ничего уже нельзя исправить. Но почему они так долго развлекались допросом и главное не оглашали? Меня не существует. Мне только год… Стоп! Не думать об этом. Держаться, успокоиться.

— Может, и знаю, но не помню, — ответил я и зевнул.

Быков включил видео. Краснощекая заговорила:

— Саша был сложным мальчиком, конфликтным, подраться любил. Никогда не уступит, со всеми спорит, и с нами, воспитателями. Слишком честный, все правду искал.

Она помнит меня ребенком?! Это что же, богиня позаботилась о моем прошлом, и у людей появились ложные воспоминания? Похоже, да, а значит, я спасен! Ощущение было, словно пальцы, сжимавшие горло, разжались, и я снова дышу! Наверное, от моих эмоций полиграф сошел с ума, но ничего, это нормально.

— Вспомнил? — обрадовался Быков и поставил запись на паузу.

Я мотнул головой:

— Нет. Эта женщина мне неприятна. И то, что она — моя воспитательница, я понял только из ее слов.

— Были ли у него друзья? — продолжила воспитательница. — Нет. Ни друзей, ни подруг сердца, хотя мальчик симпатичный. Когда другие играют, он в библиотеке сидит. Но учился при этом плохо, как назло все делал. Разве что с физруком нормально ладил, тот все таскался с ним, а когда умер, Саша совсем замкнулся. А физрук-то был тот еще. С титановой пластиной в голове, афганец бывший. Поговаривали, что и судим был, да не сел, сняли обвинение.

Ага, и физрук, значит, существовал, который мог меня научить и единоборствам, и привить любовь к футболу. Все логично, все сходится, даже цель в Лиловске обозначилась — известный тренер Белькевич. Так-то в продвинутую команду меня не взяли бы, а в городскую — вполне. А там, глядишь, и дело пошло бы.

— С его способностями Саша мог бы куда угодно поступить, да и берут-то сирот без экзаменов, но нет, втемяшилось ему, что хочет играть в футбол. А тут он прознал, что в Лиловске тренер толковый объявился и команду набирает, вот и рванул туда. И с тех пор ни слуху, ни духу. — Она смолкла, о чем-то задумавшись, и продолжила:

— Спрашиваете, мог бы он совершить преступление? Ой, не знаю. Помню, мальчишку сельского так бил, так бил, что тот в больницу попал. Что у Саши в голове, предположить трудно.

Вот, значит, какая история у Саши Нерушимого: юный волк-одиночка, искатель правды. Ай, спасибо, богиня! Теперь надо не выдать свою радость, она покажется подозрительной.

Я думал, на этом допрос закончился, но нет, он просто вышел на новый виток. И снова — откуда знание английского? Как звали физрука? Как звали отца? Люблю ли я животных? Мог бы я убить? Известен ли мне криминальный авторитет Топаз? В каком году началась Великая Отечественная? Как я отношусь к товарищу Горскому? Хотелось бы мне жить в США? Кто мне более симпатичен: Горский или Байден? Господи, старикашка и в этой реальности небо коптит!

И далее в том же ключе.

Во время перерывая я спросил:

— Скажите, а который час? И долго ли еще нам… работать?

— Да все, пожалуй, — ответил разочарованный Фарб.

Мне показалось, или результат дознания его разозлил? Почему бы и нет, он тоже человек: столько времени впустую потратил, ничего не выявил, не чистую воду злодея не вывел.

— Если все недоразумения между нами решены, почему бы вам меня не отпустить?

— Святая простота! — покачал головой Фарб. — Мы получили лишь часть ответов, причем они не вызывают доверия.

Накатила злость, я устал, и сдерживаться было трудно.

— Тогда хоть скажите, в чем конкретно меня обвиняют?

Вомбат пожевал губами, зыркнул исподлобья. Глаза у него были цепкими, как крючья. И все-таки он снизошел до ответа:

— Александр Нерушимый. Парень из глухого села, ни друзей, ни родственников. Английский в совершенстве. Боевые навыки на уровне профессионала пусть не мирового класса, но точно — республики. Талантливый вратарь. А тут вдруг Советский Союз допускают до международных соревнований. И этот Александр гарантированно попадет за границу. Понимаешь, куда я клоню?

Он специально взял паузу, чтобы я додумал сам, а он прочел ответ, но я остановил мысленный поток, и Фарб продолжил:

— Валентин Григорьевич Шуйский нашел нить, которая тянется к группе врагов народа, сливающей информацию на Запад, и тут вдруг его самолет взрывается в воздухе. Это заговор, где много действующих лиц, и огромная недоработка Тирликаса. У нас есть все основания предполагать, что он не просто проморгал вражью агентуру, а сам и есть саботажник. Как и генерал Вавилов. Согласись, подозрительно, что ты имел контакты с обоими? С Тирликасом у вас так вообще взаимопонимание, какое редко бывает у людей разных возрастных групп и социальных статусов.

Взрыв самолета… Шпионы. Черт! А может, это просто межклановые разборки?

Я помотал головой. Нет, не верю, что Тирликас предатель! Хотя что я знаю о директоре команды и талантливом тренере? Если его прижали и нашли компромат, то наше с ним сотрудничество выглядит более чем подозрительным, особенно если смотреть под таким углом. Большой человек занимается проблемами сопляка, пусть и