Шрифт:
Закладка:
И Василевский не ошибся. Вскоре из Ставки поступила директива, адресованная командующему Центральным фронтом К. К. Рокоссовскому, представителю Ставки А. М. Василевскому и командующему Воронежским фронтом Ф. И. Голикову. В связи с тем, говорилось в директиве, что выход южной группы противника севернее Харькова в район Казачья Лопань создаёт тяжёлое положение для Воронежского фронта и несёт угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта, а также стремление противника выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться с орловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту, «Ставка решила выдвинуть танковую армию Катукова (1-я танковая армия формировалась в феврале 1943 года для резерва Ставки на базе управления 29-й армии с использованием 3-го механизированного корпуса из состава Калининского фронта и 6-го танкового корпуса из состава Западного фронта. — А. 3.). навстречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с 21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюся угрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает: 1. Немедленно выдвинуть 21-ю армию в сторону Курска, с тем чтобы не позднее 13 марта армия выдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренное движение в сторону Обояни. 2. Оказать всяческое содействие танковой армии Катукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперёд бок о бок с 21-й армией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковая армия Катукова передаются с 13 марта сего года в подчинение командующему Воронежским фронтом».
Василевский прочёл директиву и невольно подумал, что Воронежскому фронту вряд ли удастся осуществить передислокацию войск. Он хотел было пригласить к себе генерала Голикова, как вдруг тот прибыл сам.
— Товарищ маршал, я боюсь, что к 13 марта не получу ни войска 21-й армии, ни танковую армию генерала Катукова, — с тревожными нотами в голосе сказал Филипп Иванович, и на его лице появилось разочарование, смешанное с чувством тревоги. — Сегодня у нас 10 марта. Всего три дня дала Ставка на всё это дело. Я хочу сейчас же по ВЧ звонить Сталину.
Василевский, однако, его не поддержал, заметив, что надо выполнять приказ Ставки.
— Я сам вижу, что времени у нас с вами в обрез, если не меньше, — добавил Василевский.
Голиков, выслушав его, вытер платком вспотевший лоб. Комнату, где находился представитель Ставки, бойцы жарко натопили.
— А что же нам делать? — недоумевал Голиков. — Нет, я всё же доложу Верховному всё, что меня тревожит.
Василевский свёл брови к переносью, не понравилось ему, как повёл себя Филипп Иванович, мог бы и одёрнуть генерала, но Александр Михайлович умел сдерживать эмоции. Сказал просто, без всяких угроз или намёков:
— Я не могу запретить вам докладывать товарищу Сталину о чём-либо, но вряд ли ваш звонок поможет делу.
«Нет, я всё же рискну», — отметил про себя Голиков. Он был заметно растерян и этого не скрывал. Лишь бы Сталин был на месте! Замешательство генерала длилось какие-то секунды, и вот он уже снял трубку с аппарата ВЧ и попросил дежурного по связи дать ему Ставку. Гудок пошёл по линии, и Голиков весь напружинился.
— Слушаю вас!
— Товарищ Сталин, это генерал Голиков. Разрешите уточнить один вопрос по директиве Ставки?
— Говорите, только коротко, у меня здесь совещание.
Голиков изложил свой вопрос, подчеркнув, что благодарит Ставку за поддержку и те войска, которые он получит, постарается использовать с большой пользой во благо фронту.
— Но вряд ли за три дня будет рассмотрен этот серьёзный вопрос, — заявил генерал Голиков. — Как мне быть? Может, вы разрешите взять ещё хотя бы двое суток?..
— Там у вас, товарищ Голиков, есть представитель Ставки маршал Василевский, вот и решайте с ним этот вопрос. Но приказ Ставки следует выполнить в точности! — И Верховный положил трубку.
«Прав был Василевский, не надо было мне звонить», — только и подумал Голиков. Он передохнул пару минут, потом вошёл в комнату к Василевскому.
— Ну что, звонил? — Маршал сдвинул брови и в то же время чему-то усмехнулся.
— Верховный сказал, чтобы я решал этот вопрос с вами, представителем Ставки.
— Ну, что я вам говорил, Филипп Иванович? — Василевский улыбнулся и поспешил успокоить генерала: — Пока вы звонили, я нашёл выход, как нам поступить, чтобы войска, выделенные Ставкой для вас, прибыли вовремя в ваше распоряжение.
— Да?! — воскликнул Голиков, сразу повеселев. — Что же будем делать? — насторожился он, всё ещё ощущая волнение от разговора с Верховным.
— Торопишься ты порой, Филипп Иванович, расписаться в своём бессилии, а нужно, голубчик, подумать, прежде чем поднимать руки, — с лёгким упрёком произнёс Василевский.
Генерал Голиков встрепенулся, даже заёрзал на стуле.
— Я же за наше общее дело переживаю...
— А я что, Филипп Иванович, не переживаю? — вскинулся Василевский. — Ладно, вот послушай... В Курске сейчас находится мой заместитель генерал Антонов, посланный туда Ставкой, и я попрошу его ускорить переброску войск, особенно танковой армии генерала Катукова.
— Да, это верный шанс, — засуетился Голиков. — Благодарю, Александр Михайлович, за поддержку. Теперь на душе полегчало...
Маршал Василевский тут же связался со своим заместителем генералом Антоновым по ВЧ и приказал ему: «Принять все меры, чтобы как можно скорее на реку Псёл подошла 21-я армия генерала И. М. Чистякова, а по железной дороге перебросили 1-ю танковую армию генерала Катукова. 13 марта обе армии должны уже прибыть в распоряжение командующего Воронежским фронтом».
— Алексей Иннокентьевич, передай также генералу Чистякову мой приказ надёжно прикрыть Курск с юга и обеспечить развёртывание прибывшей из резерва Ставки 1-й танковой армии генерала Катукова. А когда Воронежский фронт перейдёт к жёсткой обороне, мы с вами вернёмся в Москву и я представлю вас Верховному главнокомандующему. Я часто уезжаю на фронт, и надо, чтобы в Генштабе кто-то был. Как вы, согласны?
— А почему бы нет? — добродушно ответил Антонов. — Для дела я готов выполнить любое ваше задание.
— Хорошо, Алексей Иннокентьевич, поторопи там войска для генерала Голикова, а если случится
