Другим оксфордским благотворителем был Уильям Грей, впоследствии епископ Или (ум. 1478), который в Ферраре слушал лекции Гуарино да Верона и, изучая античных классиков, страстно увлекся философией. Он поехал в Рим, познакомился там с ведущими гуманистами и, несмотря на то что сам отдавал предпочтение теологии, собирал рукописи античных и современных гуманистов, нанимая собственных переписчиков, когда возникала такая необходимость. Уильям Грей передал 200 рукописей Баллиол-колледжу и помогал в финансировании строительства библиотеки для него. Он также дарил книги Питерхаусу (колледжу Святого Петра) в Кембридже и поддерживал Никколо Перотти и двух англичан, Джона Фри и Джона Ганторпа, которым оплатил занятия в Ферраре. Фри (его также субсидировал Джон Типтофт, граф Вустер) преподавал медицину, но не менее прославился своим знанием философии и гражданского права. Он великолепно владел древнегреческим языком и переводил, читал лекции и писал трактаты по риторике в стиле, характерном для итальянского гуманизма. Его перевод Calvitii encomium («Похвала лысине») Синезия Киренского, сатиры на софистов в форме панегирика плешивости, впоследствии был опубликован в одном издании с «Похвалой глупости» Эразма Роттердамского[21].

Научный обмен был обоюдным, и несколько итальянских ученых преподавали в Оксфорде и Кембридже. Стефано Суригоне читал лекции по грамматике и риторике в 1454–1471 годах, Корнелио Вителли в 1475 году преподавал греческий в Новом колледже, в число лекторов в Кембриджском университете входили Лоренцо да Савона в 1478 году и Кайо Ауберино в 1483–1484 годах. Фри (он скончался в 1465 году) стал первым англичанином, который достиг итальянского уровня знания Античности. Однако важнее отдельных личностей были организованные учебные центры, поскольку главной заботой гуманистов было образование. К 1499 году в Англии работало около 114 субсидируемых учебных заведений, 85 из которых появились после 1450 года. Первым центром гуманитарных наук, имеющим в своей структуре среднюю классическую школу, стал Магдален-колледж в Оксфорде, основанный Уильямом Уайнфлетом, епископом Винчестером (1447–1486), – он показал Уолси пример, покрывая расходы учебного заведения за счет монастырей. Магдален-колледж стремительно развивал систему образования, основу школьного учебного плана составили гуманитарные науки: учителя и бывшие студенты быстро монополизировали создание книг для обязательного чтения в школе. Джон Анвикилл, первый учитель гимназии, в 1483 году напечатал для своих учеников в английском переводе отрывки из пьес Теренция и в том же году выпустил Compendium totius grammaticae, краткое изложение трактатов Перотти и Валлы. Учебники по грамматике написали и другие преподаватели Магдален-колледжа: Джон Стэнбридж, Уильям Лилли и Роберт Уиттингтон. Надо сказать, что в 1543 году Генрих VIII объявил учебник Лилли по грамматике, изначально написанный для учеников школы Св. Павла, официальным учебным пособием для использования в школах всего королевства.

Несмотря на то что Вьенский собор (1311–1312) повелел создать условия для обучения в Оксфорде греческому языку, университет практически ничего не сделал, чтобы выполнить эту рекомендацию. Соответственно, Магдален-колледж и позже Корпус-Кристи-колледж, основанный Ричардом Фоксом, восполнили отставание. Среди тех, кто преподавал и получал основы знаний в Оксфорде, были столь разные люди, как Колет, Джон Стоксли, Уильям Тиндейл, Томас Мор и Реджинальд Поул. Пусть и пребывающее в меньшинстве, обучение греческому шло достаточно активно, чтобы в 1499 году привлечь в Оксфорд Эразма Роттердамского. Примеру Магдален-колледжа следовали и в Лондоне в школе Св. Павла, которую Колет возродил в 1508–1510 годах. В программу обучения должны были входить латинские и греческие тексты «и хорошие авторы, те, что соединяют истинно римское ораторское искусство с мудростью, особенно христианские авторы, излагающие свои знания на чистом и строгом латинском языке». Исключались «латинские примеси» схоластики, «брань, которую впоследствии внес дикий мир, все то, что скорее можно назвать позорищем, чем литературой»[22].

Колет путешествовал во Францию и Италию в середине 1490-х годов. Линакр опередил его на десять лет, а Уильям Гроцин, начавший свое образование в Винчестере и Нью-колледже, учился во Флоренции с 1488 по 1491 год. Они единственные из своей группы обрели знание древнегреческого из итальянского первоисточника. Колет, увлеченный платонизмом Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, применил свои познания в изучении Библии. Его метод, как у Фичино, воспроизводил позицию Плотина и последующих платоников, хотя он не меньше уважал Аристотеля и его средневековых толкователей. В 1497–1498 годах Колет читал лекции в Оксфорде по посланиям апостола Павла. Его изложение стало новым словом в библеистике: он подчеркнул исторические обстоятельства, в которых создавались апостольские послания, рассматривал святого Павла как личность и описал в общих чертах веру в близкого и искупительного Христа. Такие идеи представлялись неожиданными в то время, когда преподаватель теологии Леди-Маргарет-колледжа читал лекции по Quodlibets Дунса Скота[23]. Была четко сформулирована идея спасения души, и Томас Мор, принявший духовное направление Колета, многим ему обязан, как и Эразм Роттердамский, которого большинство английских гуманистов считали своим европейским наставником. Эразм, неоднократно бывавший в Англии в 1499–1517 годах, воскликнул: «Когда говорит Колет, мне кажется, что я слушаю Платона!»[24] Вместе они соединили евангельское благочестие Нидерландов с христианским платонизмом. Однако взаимосвязь англичан с Эразмом идеализирована, ей присущи неотъемлемые противоречия. Эразм стремился к «душевному покою» и «умеренной реформе» через применение и культивирование критического понимания и силы гуманитарных наук. Он сторонился политики, некоторые считали его мечтателем. А Колет, Мор, Тансталл и Пейс, напротив, стали советниками Генриха VIII: они решили заниматься политикой, что Эразм не одобрил, предрекая несчастья тем, кто понадеется на королей.

Английский гуманизм имел еще одну важную грань – гуманистическое изучение права. Это началось в Италии с доказательства Валлы, что Константинов дар – подделка: документ, дарующий верховную духовную и светскую власть над Западной Европой папе Сильвестру I, изготовили в VIII или IX веке н. э. Выступление Валлы было скорее филологическим и историческим, чем конкретно юридическим, но историзм и законность фактически составляли единое целое, и попытки очистить авгиевы конюшни закона во французских и итальянских университетах проходили параллельно с событиями в юридических школах Англии[25]. Английское законодательство, по существу, представляло собой общее право, закрепленное парламентскими актами; оно было и писаным, и неписаным. Писаные элементы следовало искать в судебных протоколах, опубликованных в статутах и в документах парламента; неписаный свод законов хранился в коллективной памяти юристов, в мозгах судей, практикующих адвокатов и должностных лиц, его интерпретировали и выносили решение по выступлениям сторон и утверждениям в ходе конкретного судебного процесса.

Вопреки распространенному предубеждению против законников изучение права вовсе не претило английским гуманистам, и Мор, и Элиот имели юридическую подготовку. По сути дела, обучение в юридических корпорациях в XV веке уже не было новым делом, «чтения» или лекции, проводившиеся во время Великого поста и летних каникул, вполне укоренились. Однако к 1460 году распространилась практика организовывать продуманные учебные судебные слушания, чтобы учить слушателей правильным формам выступлений сторон, а «чтения» превратились в полноценные курсы лекций, читавшиеся в течение трех-четырех недель, по два часа в день, четыре дня в неделю. Да и сам термин «чтения» перестал отвечать содержанию курса, поскольку зачитывание подготовленного текста заменили семинары по определенной теме, на котором судьи и выборные старейшины юридических школ в аудитории вступали в обсуждение