Шрифт:
Закладка:
– А дед-то аскет! У него даже электрического чайника нет. В ковшике воду кипятил! А вместо молока использовал сухую молочную смесь.
В голосе Геши звучало изумление пополам с восхищением:
– Похоже, хозяин питался исключительно заваренными в кипятке хлопьями и пустыми макаронами.
– Тут еще растительное масло есть. Соль и сахар. И чай! Вполне можно жить!
– Один день, возможно, – согласилась Саша. – Некоторое время на таком рационе даже полезно побыть. Но чтобы питаться так месяцами или годами… Неужели ему не хотелось чего-нибудь вкусненького?
– Вот торт старик купил. И коньяк. Наверное, гостя хотел получше угостить.
Саша покачала головой. Торт был дорогой, из хорошей кондитерской. Бабушка как-то принесла Сашеньке такой торт на день рождения, вкус был просто восхитительный, а вот цена немного пугала. Но раз в году можно себя побаловать, так сказала тогда бабушка. Коньяк был французский, тоже своего рода сокровище.
– У старика рука бы не поднялась выкинуть такую кучу деньжищ на торт и коньяк. Если бы он готовился к приходу гостя, то купил бы вафельный тортик в ближайшем магазине да заварил бы чаёк покрепче. Спорю, что угощение притащил сюда сам зять.
– И кого же он собирался угощать?
– Как кого? Хозяина, конечно. Этого господина Никифора.
– Но где же он? – задумался Геша и тут же сам предположил: – Может, в тех двух комнатах, которые закрыты и в которых мы еще не побывали?
Сашенька чуть не застонала от злости. Что у нее с головой? Неужели доктора не врут, и перенесенный зимой ковид так плохо сказался на ее умственных способностях? Говорят же, что после болезни у людей ухудшается память и вообще они глупеют. Похоже, что Сашеньку постигла та же участь. Хотя и странно она подействовала, накрыло не сразу, а с отсрочкой в несколько месяцев.
На кухне Сашенька снова увидела в пыли отпечаток женской ноги. И это заставило ее задать своему учителю вопрос:
– Возможно, к вашему другу приходила какая-нибудь женщина?
Но Петр Карлович категорически отверг это предположение.
– После исчезновения своих любимых девочек – жены, дочери и внучки, Никифор не мог даже и смотреть на других женщин.
– Никто не говорит, что у него был роман. Но могла же какая-то женщина просто за ним ухаживать. Социальный работник или какая-нибудь добрая душа из благотворительного общества? Или просто соседка!
– Ничего такого не было, иначе я бы знал!
В это время приехали врачи, которые осмотрели пострадавшего и нашли его состояние достаточным для госпитализации. Кто бы сомневался!
– У него закрытая черепно-мозговая травма. Более точно можно будет сказать после того, как ему сделают рентген. Где его паспорт и страховка?
Этого никто не знал, но врачи не стали вредничать.
– Потом привезете. Мы его забираем.
Забрали и ушли, оставив Петра Карловича в растерянности.
– Что же нам делать? Придется дождаться возвращения Никифора.
– Вы бы ему позвонили.
– Не могу. Говорю же, этот старый дуралей не пользуется мобильником.
– То есть с ним невозможно связаться?
– Никак. Иначе я бы давно это уже сделал.
Пока Петр Карлович переживал за своего друга, его ученики продолжили осмотр квартиры. Две изолированные комнаты оказались совсем маленькими, но, как ни странно, выглядели уютно. В одной еще сохранились детские вещи, увидев которые, Сашенька нахмурилась.
– А сколько лет было Анечке, когда она пропала? – обратилась она к Петру Карловичу.
– Ей на тот момент только-только исполнилось четырнадцать. Но она для своих лет была довольно высокой девочкой. Многие, кто не знал ее истинного возраста, считали ее старше.
– Но тут в комнате лежат детские вещи, они подойдут разве что для совсем маленького ребенка. И к тому же на мальчика. Был у Никифора какой-нибудь внучек?
– Нет! Только внучка! Анечка!
Кроме всяких курточек и штанишек, в комнате нашлись игрушки. И это были совсем новые игрушки, купленные совсем недавно. Это Сашенька могла сказать со всей определенностью. Точно такого робота одному из племянников подарили на днюху. И это была желанная новинка, за которой гонялись все мамочки детсадовцев. Откуда у одинокого старика в квартире новенький робот?
– А как давно пропала Анечка?
– С тех пор прошло ровно пять лет.
– Ровно?
– Да, она пропала шестнадцатого мая. День в день.
– Вы так хорошо это помните?
– Я бы и рад был забыть этот день, но Никифор не позволял мне это сделать. Каждый год он в этот день обзванивал всех своих друзей и напоминал о трагедии. Конечно, со временем друзей становилось все меньше, но мне Никифор звонил регулярно.
– А сегодня звонил?
– Сегодня почему-то нет.
– И зачем он это вообще делал? – вмешался Гена.
Петр Карлович замялся, за него ответила Сашенька:
– Наверное, ему казалось, что пока люди помнят про Анечку, то она вроде как жива и, значит, у него еще есть шанс, что рано или поздно она вернется к ним, – предположила она.
И Петр Карлович, словно эхом, продолжил за ней:
– Хелена увидит свою дочку и исцелится. И они снова будут счастливы как раньше.
– Но пока что в доме вашего друга появилась какая-то другая женщина, да еще не одна, а с маленьким мальчиком. Они явно жили в этой комнате или, по крайней мере, бывали тут. И знаете, что мне еще кажется странным. Вы говорите, что Никифор не общался со своим зятем, знать его не желал, а вот сегодня сам пригласил его к себе в гости. Для чего? Явно это было не просто так.
– Не могу знать. Никифор мне об этом ничего не говорил.
– Вы были с ним такими близкими друзьями, а он не ввел вас в курс дела? Ничего не рассказал о том, что затевает?
– Нет, ничего. Странно, правда?
– Не более чем найденный нами зять с пробитой головой.
Вторую комнатку занимал сам хозяин. И тут снова прослеживалась все та же аскеза, которую уже наблюдали на кухне. Все вещи были старыми или очень старыми. И снова никаких излишеств, никаких симпатичных штучек, даже занавесок на окне не было.
– Простите, но я должна сказать, что ваш друг живет очень скромно, если не сказать, бедно. Это прямо бросается в глаза. Он бедствовал?
– Вовсе нет! Зарабатывает Никифор более чем хорошо. Но таков был его сознательный выбор. Все гонорары за свои выступления он тратит на благотворительность. Себе оставляет жалкие копейки, лишь бы не
