всем желающим. Потом, сунув шишку в ножны и сорвав с груди кольцо запаски парашюта-греха, он бросился во все тяжкие в этом омуте сео-распутства. Он то дрался, то смеялся, то щетинился как еж, то над всеми издевался с криком "Хрен меня проймешь". Гирс, засучив рукава, крутил по сторонам головой, обвязанной пропитанной кровью банданой, и отстреливал из базуки бесенят Хада. Постреляв все хадобесящие темы, Гирс вместе с Саанви и Камышом принялся верстать вирши о главном, намереваясь если не утопить Дзен в дерьме навсегда, то хотя бы свести с ним счеты вничью. После чего бесенята стали оживать и потянулись к нему, как к родному. А некоторые из них прибились к Камышу и Саанви, пригрелись возле копыт и тихо поскуливали.

Рядом с костром Мишка и Бардо насмерть резались в дурака, играя на свои былые заслуги. Причем, когда Мишка выигрывал, он великодушно вешал на погоны Бардо своих студентов, приговаривая, – а вот тебе на погоны еще дюжина моих долбо*бов.

– Не трогай мои эполеты, – невольно бурчал Бардо, стряхивая с плеч студентов в костер. На что Мишка кивал очень одобрительно и даже подкидывал углей в огонь.

По другую сторону костра Аттеон, Хэпписофтикс и Вэб на троих распивали казахские матерно-политические частушки. Причем Вэб успевал подводить в перерывах между каждой четвертой и пятой краткую философско-секулярную базу. После того как тара опустела, они переместились на лужайку для политзаключенных. Там Гарик, Хантов, Индекса и Зикам, угрожающе размахивая хвостами, до хрипоты спорили о том, что безграничная свобода власти мешает свободе народа. Причем у каждого из них была своя милая, приглашенная на этот вечер, свобода. И все они, эти свободы, вели себя довольно развязно и вызывающе, за что периодически получали от спорящих оппонентов шлепки по филейным местам.

Сайталерт, остервенело размахивая матерью порядка анархией и пролетарским серпом с буржуйскими яйцами, агитировал всех за коммунизм и невпопад сквернословил. Но все были заняты своими делами. Ганс Гаусс, Сим, Люпус-Беллус и Слонн древними клинописно-логарифмическими таблицами ровняли площадку для предстоящего жертвенного ритуала, используя сложную ненормативную лексику. Хаагенти возле дуба приканчивал свой очередной опус, отмахиваясь от русалочьего хвоста, который норовил шлепнуть его по маковке. Бурундук и Юни развлекали высокими скучными разговорами аватару Даши, по случаю праздника вызванную из ада, и помахивали друг другу увесистыми диалектическими кукишами в карманах. Алекс Кло, Йвком, Ладимир и Купрум без устали рисовали непристойно-веселые картинки и рассказывали Джулии похабные анекдоты, от которых та морщила свой юридически правильный носик. Чуть поодаль сидели Захарыч с Иксдевилом, угощая друг друга запорожской горилкой, и корчили всем страшные рожи. Многие отвечали им тем же. Потом Захарычу с Иксдевилом надоело валять дурака, они поплевали через плечо и, напевая "Hiч яка мiсячна", присоединились к веселью.

Прибывшая троица гарпий спустилась по баллюстраде и направилась к высочайшему сборищу.

– А говорят, что славяне отдыхать не умеют, – сказала Некада.

– М-да, и это только начало непотребства, – ответила Катя.

– А мне нравится, на Октоберфест похоже, – дружелюбно произнесла Таня.

Девчонки подошли к костру, возле которого Зилибоба и Денсем уже расставляли корзинки с вином и шампанским.

Некада взяла бутылку шампанского и начала скручивать пробку. Подошедший Захарыч элегантно вырвал бутылку "Дон Периньон" из ее рук.

– Хватит нам последнего случая, – сказал он и стал открывать шампанское сам.

– А что за случай? – осведомился Иксдевил.

– Так последнее, что видел Кутузов двумя глазами – это Некаду, открывающую шампанское, – с язвительной ухмылкой ответил Захарыч.

– Слышал я эту байку, и не Некада это вовсе была, а Талиа.

– Тьфу на вас, олухи, – ответила им Некада и, сделав добрый глоток вина, тьфукнула на них еще раз.

Внезапно из темноты за пламенем костра в воздухе появился Темнейший. Подплыв поближе к основной массе собравшихся, он остановился на небольшой высоте от земли и осмотрел всех присутствующих. Затем, откинув складки плаща, он приветственно поднял руки и обратился к собранию. Все тотчас же замолчали.

– Уважаемые братья и сестры! Дорогие черти, гарпии, крылатые демоны и прочая добрая нечисть, – произнес вполне заурядным человеческим голосом Темнейший.

– Мне ведомо, что недавно некоторые из вас совершили вояж в Гималаи, пытаясь отыскать собрата Зилка, – он сделал паузу, отыскивая глазами тех, о ком говорил.

– Эта миссия и не могла завершиться успешно. Потому как хотя и данные были достоверны, но вы не знали, что столкнетесь с ловушкой, – Темнейший нахмурился и вновь замолчал, словно раздумывая продолжать речь или нет.

– А кто такой Темнейший, второй раз его вижу и не могу понять, – вполголоса спросил Слонн.

– Темнейший, известный в наших кругах под именем Велиала, является легендарной личностью и первой рукой Светоносного в вопросах права и юриспруденции. Точно известно, что еще Исидор Севильский и Беда Достопочтенный упоминали о знакомстве с ним в своих трактатах 7-го и 8-го веков, – также вполголоса ответил Вэб.

– Его еще иногда называют и Белиалом. Говорят также, что он был знаком с великими магами средневековья Гвидо Бонатти, Пьетро д'Абано и Арнальдо де Вилановой, – тихо добавил Захарыч, – кто-то из наших даже клялся, что знаменитые Сен-Жермен и Калиостро – это его чистые аватары-реинкарнации. В общем много разных историй и версий, и трудно сказать, где вымысел, а где правда, да и не нужна, она сейчас никому.

– А кто такой Светоносный, – опять спросил Слонн.

– Светоносный на латыни означает Люцифер, – сказал Вэб.

– Причем с ловушкой древней працивилизации, – вновь продолжил Темнейший.

– К сожалению, в Гималаях вы, сами того не ведая, оживили шар, а он в свою очередь разбудил еще шесть ловушек, оставленных праотцами на нашей планете. Они также известны в узких кругах под названием – инфернальные стазисы. Теперь, у нас осталось только два варианта действий.

Черти, сидящие вокруг костра, жадно вслушивались в слова Велиала. На почтительном расстоянии среди кишащей змеями, крысами и жабами местности располагались десятки низших бесов и бесенят, которым было разрешено присутствовать на шабаше, но без права голоса. Их облики являли собой весьма разнообразное зрелище, у одних были человеческие лица, других венчали отвратительные головы чудовищ, а иные были схожи с босховскими монстрами. Так как говорить им было запрещено, то они, по-тихому чавкая, уплетали шашлык из молодых барашков, которых Сим привез на своей фуре с Кавказа.

Велиал продолжал говорить.

– Первое, что мы можем попробовать, – это уничтожить или хотя бы обездвижить эти системы працилизации. Второе, так как разбудили их нелюди, то и действуют они теперь только против нас. Люди им не интересны, и на них действие инфернальных стазисов не распространяется. Так вот второе предложение – это отсечь хвосты