Шрифт:
Закладка:
Глава V
На следующий день останки Томсона были перенесены на берег и погребены на кладбище рыбачьего городка, стоявшего в миле от того порта, в котором остановилось судно. Ньютон нанял второго работника, и когда волнение утихло, докончил рейс.
Груза готового не нашлось, поэтому Ньютон решил передать судно его владельцу, жившему в Овертоне, вернулся с балластом и принес весть о смерти Томсона.
Ньютон спросил у отца совета по поводу сундука, но Никлас мало помог ему в этом отношении. После долгих рассуждений, старик решил временно отложить этот вопрос, как и многие другие затруднения.
Во время совещания отца с сыном появились мистер Драгуел и мистер Хильтон.
Драгуел, местный пастор, маленький толстый человечек, вечно сидел на самом кончике стула, откидываясь на его спинку, и при этом крутил одним большим пальцем вокруг другого. Он был добродушен и шутлив: смеялся на шутки, но понимал их значительно позже, чем они были сказаны. Вообще мысли его двигались медленно, точно поток лавы, а потому он, хотя и смеялся над смешными вещами, но никогда не в одно время с остальными, а на четверть или на полминуты позже их. Когда собеседники уже говорили о других вещах, вдруг слышалось его сердечное «Ха-ха-ха!»
Мистер Хильтон, владелец судна, высокий полный человек, много лет командовал береговиком[1]; наконец, путем маленькой контрабанды скопил достаточные деньги и купил на них собственную баржу. Это был веселый, добродушный малый, очень любивший свою трубку, а еще больше — свое береговое судно, доставлявшее ему весь комфорт. Большую часть дня он сидел у дверей дома, обращенного к гавани, перекидывался замечаниями с каждым прохожим, всегда затрагивая одну и ту же тему — свое судно. Если баржа стояла на якоре, он показывал на нее пальцем и говорил: «Вот она». Если судно было в плавании, он объяснял, когда оно ушло, когда может вернуться. Все его мысли сосредоточивались на нем.
Мне следовало упомянуть, что с Драгуелом неизменно появлялся мистер Спинней, приходский конторщик, маленький худощавый человек с седыми редкими волосами, висевшими по обеим сторонам его лысого черепа.
В церкви ли, или вне храма, он всегда вторил своему главе и на громкое «Ха-ха-ха!» священника отвечал тоненьким «Хи-хи-хи!».
— Мир дому сему, — сказал пастор, переступая через порог. Он знал характер миссис Форстер и потому, радуясь своему остроумию, сопровождал эту шутку смехом.
— Хи-хи-хи, — ответил Спинней.
— Здравствуйте, мистер Форстер. Как поживает ваша добрая леди? — спросил он.
— Она наконец на привязи, — прервав Драгуела, заметил Хильтон.
— Кто? — с изумлением спросил священник.
— Да моя баржа.
— О, я думал, вы говорите о миссис Форстер. Ха-ха-ха!
— Хи-хи-хи!
— Не угодно ли присесть, — предложил Никлас и повел гостей из лавки в комнату.
— Надеюсь, вы здоровы, мистер Драгуел? — резко сказала миссис Форстер, которая не могла быть вежливой даже из уважения к платью священника. — Возьмите стул; он весь в пыли, но Бетси такая ленивая дрянь.
— Ньютон лучше всех управляет ею, — заметил Хильтон.
— Ньютон! — взвизгнула хозяйка дома. — Ньютон управляет Бетси?
— Да нет, моей береговушкой!
Ньютон расхохотался, за ним засмеялись его отец и Хильтон.
— Да, печально, печально, — заметил Хильтон, когда смех затих. — Такая ужасная смерть!
— Ха-ха-ха, — разразился пастор, который только что понял шутку с Бетси.
— Хи-хи-хи!
— Кажется тут нечего смеяться, — колко заметила миссис Форстер.
— Чудесная шутка, уверяю вас, — произнес Драгуел. — Но, мистер Форстер, я думаю, нужно перейти к делу. Где бумаги, Спинней? — Клерк вынул инвентарь вещей покойного Томсона и положил его на стол. — Печальное происшествие, — продолжал пастор, — очень печальное, но мы все умрем…
— Да, слава Богу, — рассеянно произнес Никлас.
— Слава Богу? — спросила его жена. — Как? Вы хотите умереть?
— Нет, дорогая, — ответил Никлас, — я думал не о себе…
— Поверьте, уж она-то долго проживет, — заметил Хильтон. — Я ее привязал, она вполне здорова.
Ньютон засмеялся, понимая недоразумение.
— О ком вы говорите? — спросил Никлас.
— Да о моей барже, конечно, — заметил Хильтон.
— Ха-ха-ха! — разразился священник, поняв, почему недавно смеялся Ньютон.
— Хи-хи-хи! — вторил Спинней.
Этот смех возмутил миссис Форстер, и она с криком: «Пивная больше подходит для таких разговоров!» — выскочила из комнаты.
Помолчали; священник покрутил пальцами.
— А ведь она премиленькая, правда? — заметил Хильтон, обращаясь к Ньютону.
Никлас Форстер, мрачно думавший в эту минуту о своей жене, покачал головой, не поднимая глаз; Ньютон сделал утвердительный знак судовладельцу.
— Очень удобная для жизни, — продолжал Хильтон. Новое отрицательное движение Никласа, новый утвердительный кивок головы Ньютона.
— Я думаю, вы могли бы управлять ею, Форстер? — сказал Хильтон. — Скажите, как по-вашему?
— О, это немыслимо! — сказал Никлас.
— Немыслимо, мистер Форстер? — спросил Хильтон. — Ну, а я лучшего мнения о Ньютоне; я думаю, для него это возможно.
— Ну, конечно, больше, чем для меня; но все же пока она не… — начал было Форстер.
— Она красавица!
— Миссис Форстер — красавица? — крикнул Никлас, глядя на Хильтона изумленными глазами.
Ньютон и Хильтон захохотали.
— Нет, нет, — ответил Хильтон, — я говорил о моей барже.
— Но не приступим ли мы к делу? У вас есть трубки, мистер Форстер? Ну, мистер Драгуел, что вы сказали?
— Ха-ха-ха!! — залился священник, только что понявший последнее недоразумение.
Принесли трубки, несколько кружек портера.
Прекрасная, успокоительная вещь трубка!
Прошло около получаса; никто не сказал ни слова, и комната наполнилась грациозными клубами и лентами дыма.
Прежде всего докурил Хильтон; он высыпал пепел на стол и, вновь набивая трубку табаком, заметил:
— Очень грустное дело.
Остальные молчаливо кивнули головами. Трубка была зажжена; все снова затихло. Новая трубка опустела.
— Просматривая списки, — сказал Драгуел, — я вижу, что вещи не очень ценны: меховая фуражка, круглая шляпа, плисовые панталоны… Все это не стоит и двух фунтов, — продолжал он, набивая трубку. Пастор закурил и снова умолк. Третьим заговорил Никлас.
— Мне кажется… — начал он; но что ему казалось пропало, потому что в его воображении замелькала новая идея, и он, без дальнейших рассуждений, закурил вторую трубку.
Минут через десять после этого Спинней передал кружку портера Драгуелу, тот передал ее соседу. Пили все поочередно и дымили по-прежнему.
Неизвестно, сколько времени еще продлилось бы это кабинетное совещание, если бы тишина не была нарушена самым худшим ее
