Бертран часто-часто закивал и весь подобрался. В уголках его серых глаз застыли слезы. Растрогать старика получилось очень легко. Видимо, бедняга очень любил своего непутевого хозяина. Не удивлюсь, если узнаю, что он воспитывал Макса еще с пеленок.

— А ведь господин Робер тысячу раз прав. После того, что ты для меня сделал и продолжаешь делать, я недостоин тебя.

— Господин! — бедняга Бертран, закрыв широкими жилистыми ладонями свое лицо, уже откровенно рыдал. — Вы не должны так говорить!

— Не плачь, друг мой, — прохрипел я. — Мне стыдно за то, как я относился к тебе.

Неожиданный всплеск эмоций старика меня обескуражил. Ну и скотиной же был этот Макс Ренар.

— Господин…

— Отныне зови меня по имени, — мягко перебил я его. — Просто Максом.

— Нет, — замотал головой Бертран и встрепенулся. — Это невозможно! Пусть вы и незаконнорождённый, но в ваших жилах течет кровь древнего рода. Я же ― простой слуга и не имею права так к вам обращаться… Я никогда не брошу тень на вашу честь неподобающим обращением!

Я слегка опешил от этого резкого перехода.

— Хорошо, — пошел я на попятную. Похоже, слегка перегнул палку. Не учел особенности местного сословного кодекса. — Но я все равно разрешаю обращаться ко мне по имени хотя бы, когда мы наедине и никто нас не слышит. Прямо, как сейчас. На такое ты сможешь пойти, старина?

Я открыто улыбнулся.

— Я не могу вам этого обещать, господин, — Бертран поклонился, но по его глазам я понял, что я на правильном пути.

А потом он задумчиво добавил:

— Не знай я вас с самого вашего рождения, то подумал бы, что вы ― другой человек. Видимо, вы действительно что-то увидели там, на пороге между жизнью и смертью.

Я был готов к чему-то подобному. Поэтому виду не подал.

— Скажу больше, мой дорогой Бертран… После удара меча этого негодяя Винсента де Ламара моя память серьезно повредилась.

— Да, господин, — охотно согласился Бертран. — Лекарь предупредил меня об этом. Он сказал, что такое часто случается после травмы головы. Наказал ничему не удивляться и помогать вам возвращать воспоминания.

Плюс еще один бал доку. Теперь у меня есть официальная версия, подтверждающая мою амнезию.

— А еще для восстановления вашего здоровья он продал мне настойку из алого пустыша, — с придыханием произнес старик.

— За которую ты заплатил из своих личных сбережений, — с легким укором в голосе сказал я. — Но я благодарен тебе, друг мой.

— Деньги — дело наживное, — отмахнулся Бертран, и в его глазах снова заблестели слезы, но он тут же спохватился и быстро вытер их ладонями. — Господин, вам пора принять лекарство.

— Как скажешь, — кивнул я. — Надеюсь, оно стоит тех денег, что содрал с тебя этот скряга.

Откровенно говоря, к местной фармакологии я был настроен скептически. Даже с некой опаской. И пусть лекарь, посетивший меня, не был похож на шарлатана, но кто знает, что он там намешал в том зелье.

Бертран бережно взял со стола пузырек и с улыбкой произнес:

— Стоит, еще как стоит. Это же настойка из пыли алого пустыша!

Он сказал это таким тоном, будто у него в руках находилось чудесное лекарство от всех болезней.

Я слегка напрягся. Вадома, цыганка, которая меня воспитала, будучи ведьмой, многому меня научила. В том числе и некоторым рецептам зельеварения. Главным же ее уроком был наказ не пить незнакомые зелья без предварительной проверки.

Таким образом первый наговор, которому она меня обучила, был «Дыхание Змея», с помощью которого можно определить, есть ли в энергоструктуре признаки яда.

Я тяжело вздохнул. Не хотелось тратить драгоценную энергию. Но, увы, придется. Быстро прошептав одними губами текст наговора, я было хотел зачерпнуть немного энергии из источника, но вовремя остановился. Содержимое пузырька, что держал в своих пальцах Бертран, в истинном зрении как-то странно блеснуло.

Я напрягся и присмотрелся получше. Нет, ошибки быть не может… Вязкая жидкость, похожая на малиновый сироп, тускло светилась. И цвет этой энергии был огненно-алым.

Глава 3

Неотрывно наблюдая за слабыми энергетическими отблесками в склянке, я не сразу заметил, что перестал дышать. Взволнованно кашлянув, я постарался взять себя в руки.

Подумать только! Настоящее энергетическое зелье! Вадома рассказывала мне о таких. Ее прапрабабка, очень сильная ведьма, умела варить подобные настойки. Да и то лишь в том случае, если удавалось собрать в местах силы подходящие ингредиенты.

В мое же время все заповедные места силы уже являлись собственностью аристократов. Так что нам с моей воспитательницей приходилось довольствоваться обычными травами, из которых при всем желании энергетического зелья не сварить.

Но в этом мире, я смотрю, ситуация складывается немного иначе. Даже у простого слуги есть возможность приобрести такое зелье. Вряд ли док продал его Бертрану только ради меня. Значит, все упирается в наличие денег. Что в моем мире само по себе является нонсенсом. Такие штуки у нас только для привилегированных. А про цены я вообще молчу.

Кстати, вопрос об одаренных встал с новой остротой. Они здесь есть и их должно быть намного больше, чем в моем мире. Кто-то же эти настойки должен варить? Да еще и в таком количестве, чтобы хватало даже простым слугам.

— Сколько он с тебя содрал? — обратился я к Бертрану.

Слугу мой вопрос смутил.

— Это не важно, господин…

— Говори, старина, — подбодрил я его. — Мне необходимо знать.

— Господин… — качнул головой Бертран. — Давайте вопрос денег оставим на потом. Вы живы и это главное. Сейчас же вам необходимо набираться сил. Выпейте сперва лекарство, а потом, когда вам станет легче, я вам все подробно расскажу.

Наши взгляды встретились. Старик явно намерен гнуть свою линию. Ладно… Не буду настаивать. Сейчас главное ― не передавить. Можно сделать только хуже.

— Хорошо, старина, — кивнул я, делая вид, что поддался на уговоры. — Твоя взяла. Но мы обязательно вернемся к этому разговору.

Лицо старого слуги просияло. Сколько участия и обожания было в его взгляде. Неужели этот Макс Ренар был настолько конченой скотиной, что не замечал такого прекрасного человека рядом с собой?

Если это так, то мне придется очень долго выходить из этого образа. Иначе резкие перемены в моем характере все сразу заметят. Хотя всегда есть значимый довод в виде тяжелого ранения, вследствие которого и произошло переосмысление прошлой жизни молодого Макса Ренара.

— Вот и хорошо, молодой господин, — словно курица наседка тут же закудахтал вокруг