Они пытались создать видимость, что мы сами отправили поддельные документы для хищения наших же налогов нашим российским юристам.

Как только DHL доставила посылку, сотрудники полиции ворвались в офис наших юристов и «конфисковали» ее. Юристов немедленно вызвали на допросы, и наконец всё стало ясно как божий день. Они решили выставить нас самих мошенниками, укравшими 230 миллионов долларов налогов, а наших юристов — пособниками. Их надо было срочно спасать. Двое смогли быстро покинуть Россию, уехав в Лондон, но третий, Сергей Магнитский, решил остаться. Мы умоляли его уехать, но он верил, что Россия изменилась в лучшую сторону и что верховенство закона обязательно его защитит.

Мы подумали, что в России ему пригодится помощь Запада. Здесь много адвокатов-защитников, но нам нужен был адвокат, который работает на опережение. Пока я искал такого специалиста, четыре юриста не сговариваясь порекомендовали Джона Москоу. Его фамилия вызвала у меня улыбку.

Джон Москоу (© /BLOOMBERG/GETTY IMAGES)

Джон Москоу проработал 33 года в офисе окружного прокурора Нью-Йорка и был там одним из самых воинственных прокуроров. Он бился с коррупцией и международными финансовыми преступлениями и выступал главным обвинителем в известном деле против Международного банка кредита и коммерции (англ. Bank of Credit and Commerce International), который оказался в центре очень шумного скандала с отмыванием денег. Он также вел дело против руководителей высшего звена американского конгломерата компании «Тайко» (англ. Tyco), а именно — генерального исполнительного директора и финансового управляющего, которые были признаны виновными в хищении сотен миллионов из компании. В середине 2000-х Джон Москоу занялся частной практикой и в итоге стал партнером в престижной международной юридической фирме в Нью-Йорке — «Бейкер-Хостетлер».

В сентябре 2008 года я связался с «Бейкер-Хостетлер». От секретаря Джона я узнал, что по счастливому совпадению он в тот момент был в Англии, на Международном симпозиуме по предупреждению финансовых преступлений в Кембридже. Она предложила организовать встречу в нашем лондонском офисе.

Человек, появившийся в нашем офисе через несколько дней, никак не походил на знаменитого и беспощадного борца с преступностью. Ростом он был ниже среднего, с сединой, с небольшой амблиопией («ленивым глазом») и выглядел, скажем так, немного неуклюжим.

Я попытался начать со светской беседы, но она явно не клеилась — то ли он не видел в этом смысла, то ли не знал, как ее поддержать. Но когда я положил перед ним нашу презентацию с перечислением совершенных против нас преступлений в хронологическом порядке, он очень оживился и начал задавать вопросы.

— Это подполковник Кузнецов, — сказал он, указывая пальцем на фотографию человека, который руководил обысками в наших офисах. — Надо обязательно документально подтвердить, что происходило во время обысков, что он изъял и где эти документы потом всплыли.

— Хорошо, — сказал я, — они оставили опись изъятого.

— А это официальный документ? — Он улыбнулся.

— Конечно, — ответил я. — Россия — страна победившей бюрократии. Они всё скрупулезно документируют.

— Прекрасно! — Он пролистал несколько страниц презентации. — Так, а вот эти печати и сертификаты, они...

— Да, их использовали для перерегистрации наших компаний.

— Если это дело когда-нибудь дойдет до суда в США, вам понадобится эксперт, который сможет объяснить, как работают печати в России и почему они так важны. Есть кто-нибудь на примете?

Мне очень нравилось, как рассуждал этот человек. Идея судебного разбирательства в Америке была хороша — и почему она не приходила мне в голову раньше?!

— Я уверен, что Сергей Магнитский сможет дать показания, — ответил я. — Он очень грамотный юрист.

— Отлично. Ключ к успеху в суде — качество показаний и репутация свидетелей.

— Вас не пугает тот факт, что мы будем бороться с очень опасными людьми? — спросил я.

— Билл, я потратил большую часть своей жизни, отправляя опасных типов за решетку. Это моя работа.

Теперь я понял, как он заработал такую репутацию, и очень захотел видеть его в нашей команде.