там русскими. У финской разведки были агенты на самом высоком уровне финской компартии — и в подполье в Финляндии, и в советской России, инспекция позволит лишний раз проконтролировать их работу, а то и направить им связных— пора налаживать постоянный поток информации.

В этот момент в сопровождении президента Финляндии Каарло Юхо Столбера вошел грузноватый и какой-то поникший Юденич.

— Добрый день, господа! — президент щегольски подкрутил усы и обозначил поклон в сторону гостя — Николай Николаевич сегодня прибыл из Эстонии, куда его остатки войск вышвырнули красные. Николай Николаевич хочет предложить свои услуги нашему Генштабу! В шестнадцатом году генерал успешно взял штурмом крепость Эрзерум, это две линии одиннадцати хорошо подготовленных к круговой обороне фортов. Почти каждый форт представлял собой долговременное оборонительное сооружение в виде каменной многоярусной башни с амбразурами для орудий. Часть из них имела два-три вала и систему рвов. Форт вмещал до пятидесяти орудий с расчетами и до четырехсот солдат пехоты. Фланги турок надежно упирались в горы. Так что есть чему поучиться у такого полководца. А чему вы тут так радуетесь, какой повод, господа?

— Господин президент, мы собираемся организовать охоту на медведя, попутно проверив работу наших развед-пунктов, не хотите ли составить нам компанию?

— С удовольствием, думаю и господин Юденич не откажется, не так ли?

Юденич кивнул, мрачно обводя штабных взглядом уставшего человека, его роскошные усы тоже как то упаднически обвисли — поражение тяжело далось генералу, он совсем недавно представлял себе захват Петрограда и продолжение преследования красных на московском направлении.

Вот уже вторую неделю мы обживаем леса Суоми, устроили свою базу в найденном нами заброшенном охотничьем домике, в котором нашлась выложенная из камня печь. В первый же день на нашу поляну забрел любопытный лось, обеспечивший нас халявным мясом. Устроив с помощью захваченных с собой досок и сетей на двух вековых соснах секреты, мы обеспечили контроль под прицелом всех подходов к избушке. Днем, оставляя четверых пластунов для охраны базы, наш отряд выдвигался к окраинам Выборга в поисках удобного проникновения в город, где находилась финская разведка. На пересечении улиц Harmaidenveljestenkatu (Серых братьев, ныне Краснофлотская) и Karjaportinkatu (Прогонной) стояло двухэтажное здание. Здание было построено компанией по производству крепких спиртных напитков, а сейчас здесь находились выборгские отделения шюцкора и женской военизированной организации «Lotta-Svärd».

Я вместе с проводниками финнами решил войти в Выборг через его предместье, Петербургский форштадт. Переодевшись в форму шюцкора, мы проверили свои "левые" документы и двинулись в Выборг. Наше обмундирование выглядело более похожим на финскую одежду в противовес официальной армии, которая стала заимствовать детали зарубежных армий. Основой формы стал мундир серо-коричневого цвета для меня как фельдфебеля и блузы коричневого цвета с тёмно-коричневыми обшлагами и воротником для сержантов и рядовых шюцкора, двубортные шинели. На левом рукаве была нашивка в виде геральдического щита с белой буквой "S" в центре и тремя веточками ели над ней. На моем рукаве было четыре серебряных угла, у остальных — один серебряный угол, так как два других удостоверения личности были капральскими.

Не спеша продвигаясь по заснеженной улице, мы напряженно высматривали появление натуральных полицейских, которые могли докопаться до незнакомцев.

Навстречу нам шла молодая девушка, одетая в поношенную и местами подлатанную одежду, которая пару — тройку лет уместно бы смотрелась на барышне дворянского происхождения, наверняка она и блистала в царское время, сейчас же обострившееся от голода лицо и испуганный взгляд выдавал ее нынешнее состояние человека второго сорта — финны оказались жесткими националистами, которые русских наряду с евреями в восемнадцатом году тысячами уничтожали прямо здесь, в Выборге.

Отшатнувшись от нас, девушка поскользнулась и упала. Я бросился ее поднимать, при этом с головы девушки слетела шапочка и роскошные золотистые кудри рассыпались по плечам, открыв милое лицо совсем юной девушки. Тут меня словно накрыло — я понял, что безнадежно влюбился с первого взгляда. Чудеса и только!

— Как вас звать, прекрасная незнакомка? — подняв и отряхнув потертую шубку, я подал девушке шапочку, которую она сразу же надела, спрятав свои шикарные волосы.

— Екатерина Михайловна Софийская.

— А меня Андрей Юрьевич Сорокин, к вашим услугам!

— Вы, русский, служите в финской полиции?

— Не совсем так, но это я не хотел бы обсуждать посреди улицы. Где ваш дом?

Оказалось, что квартира семьи Софийских находилась в пятидесяти метрах и я напросился вместе со своими напарниками в гости.

В небольшой квартире из трех комнат было не топлено и мать Екатерины Людмила Андреевна и старшая сестра Наталья, с толстой русой косой и застенчивым взглядом, старались не замерзнуть, закутавшись в кучу одежды. Встретили нас настороженно, но, узнав что я — русский и в этой форме провожу разведку в тылу врага, оттаяли и рассказали немного о себе — командир Выборгского артиллерийского полка подполковник Михаил Тимофеевич Софийский вместе с такими же как и он русскими офицерами, волей службы оказавшийся в Финляндии, в прошлом году во рвах Аннинских укреплений был расстрелян егерями Маннергейма. Мои финны отлучились и минут через пятнадцать вернулись с охапками наколотых дров, прихваченных ими в каком-то дворе. Людмила Андреевна, протягивая руки к растопленной печке, рассказывала о случившейся трагедии — Белая гвардия вошла в крепость через так называемую Восточную позицию и, рассыпавшись по городу, стала арестовывать всех носивших военную форму и не умеющих говорить по-фински. Как говорили, на офицеров существовал какой-то проскрипционный «черный список», куда будто бы были включены фамилии некоторых. Никто этому значения не придавал, так как беспартийность русских офицеров была, казалось бы, вне сомнения. Но, по-видимому, такой список действительно был, так как, например, подполковник Высоких был арестован потому, что у него в квартире нашли разыскиваемого капитана Климова. Большая часть расстрелянных офицеров — артиллеристы крепостной артиллерии.

Я достал из кармана шинели свой сухпай, четверть ковриги ржаного хлеба и грамм двести соленного сала и буквально заставил оголодавших женщин немного поесть — Жуйте медленнее и неспеша, барышни, а то желудок с голодухи не выдержит. Мы сейчас вынуждены уйти — нам нужно в центр города, но мы попозже вернемся. Дождитесь нас, мы поможем вам выбраться из этого ада.

Женщины неверяще посмотрели на меня и неуверенно кивнули. Я подал знак своим проводникам и мы вышли на улицу, направляясь к цели нашего разведрейда. Уже подходя к центру города мы встретили двоих полицаев в такой же форме, только настоящие шюцкоры были рядовыми. Я изобразил злобного служаку и полицаи отдали нам честь. Мы минут