Флора фыркает от смеха. Мои мучения ее явно забавляют.

– Выходи через заднюю дверь. Я отвлеку твоих многочисленных поклонниц.

– Спасибо, – выдыхаю я, облегченно закрывая глаза.

Флора ведет меня к двери в дальнем конце комнаты, а я пораженно останавливаюсь, потому что внезапно понимаю, что сейчас она на голову выше меня. Исчезли полное тело и летящие одежды. Вместо них теперь я вижу высокую стройную фигуру в черном шелковом вечернем платье. Руки ее скрыты длинными белыми перчатками. Маска никуда не делась, но теперь она скрывает лицо, похожее на человеческое, обрамленное длинными прядями черных волос.

– В таком виде ты встречаешь клиентов-людей? – спрашиваю я.

Как и у всех фейри, у Флоры два физических воплощения – благое и неблагое, и она легко может менять одно на другое. Неблагая форма – это наша природная суть, тогда как благая создана по образу и подобию человека. Хотя некоторые люди используют понятия «низшие» и «высшие» фейри. Что, честно говоря, довольно грубо.

– Думаю, им так спокойнее, – поясняет Флора. – Чтобы ослабить завязки кошелька, нет ничего лучше привычного образа с легким налетом загадочности.

– Точно так же можно сказать и о корсажах. – Издав тихий смешок, она шлепает меня по руке затянутой в перчатку ладонью. Я же становлюсь более серьезным. – Ты хотя бы придешь на завтрашний бал? Пожалуйста, скажи «да».

– Я подумаю об этом, – ровным тоном произносит она.

Зажав коробки под мышкой, я толкаю дверь и, махнув рукой, выхожу на улицу.

– Спасибо за все, Флора.

Она машет в ответ и закрывает дверь за моей спиной.

Вздохнув, я оборачиваюсь и с облегчением обнаруживаю, что переулок восхитительно пуст. Или… нет?

Вот проклятие.

Глава 4

Эмбер

Пробило девять утра, когда я возвращаюсь, исполнив поручение, но лавка до сих пор так и не открылась, и Коулманы все еще топчутся возле двери. Опасаясь гнева мачехи, я тут же сворачиваю прямо в переулок, чтобы подождать там. Спустя несколько минут не спеша иду назад, чтобы проверить. Потом еще раз. И еще. Они до сих пор стоят у двери. Впрочем, как и остальные. За мачехой с сестрами уже собирается целая очередь, в основном девушки примерно моего возраста. Неужели все они здесь, чтобы купить чары для бала? Хотя сомневаюсь, чтобы туда пригласили половину дам Эванстона. На королевские празднества не так-то легко попасть.

Примерно в шестой раз проверив главный вход в лавку, я снова возвращаюсь в переулок. Меня раздражает, что вообще приходится ждать на улице. Раз уж я все равно веду себя как горничная, почему нельзя взять меня с собой внутрь?

Прислонившись к задней стене здания, я издаю разочарованный стон.

«Еще две недели… две недели…» – повторяю я про себя, мысленно представляя перед собой билет на поезд, надежно спрятанный в кармане пальто. Осталось потерпеть совсем немного, и я буду свободна.

Пальцы подрагивают, желая коснуться клавиш пианино. Прошло слишком много времени с тех пор, как я играла в последний раз, изливая в музыке спрятанные внутри страхи. Закрыв глаза, склоняю голову, сопротивляясь искушению сорвать с головы чепец. Кончики пальцев постукивают по бедру, следуя за рождающимися в голове нотами.

Раздавшийся справа звук отвлекает меня от воображаемой песни. Повернувшись, я вижу, как распахивается дверь и из-за нее доносятся голоса. Я невольно подношу руку к медальону и делаю шаг назад, а потом еще один. Наконец, дверь закрывается, и в переулке возникает высокая, стройная фигура в изысканной темной одежде, несущая пару маленьких коробок. Фейри, судя по заостренным кончикам ушей. Он вглядывается в противоположный конец переулка, а затем, вздохнув, поворачивается ко мне.

На долю секунды его лицо согревает ослепительная, довольная улыбка; он чуть приоткрывает губы, обнажая кончики заостренных клыков. Я даже не могу пошевелиться, очарованная его поразительной красотой. Большинство мужчин фейри великолепны в благой форме, но этот, с захватывающей дух улыбкой…

Я ловлю взгляд серебристо-голубых глаз, и улыбка фейри тут же исчезает. Он хмурится. Я чувствую, как от его внезапной смены настроения веет холодом: словно тучи закрыли солнце.

Внезапно в голову приходит пугающая мысль.

Серебристые волосы.

Заостренные зубы.

Небрежно расстегнутый воротник рубашки, в вырезе которого виднеется слишком много кожи.

Я знаю, кто это. Принц Франко. Хотя я никогда не видела его вживую, но слышала, как описывают их с сестрой. И не только внешне.

Пугающий.

Сильный.

Вампир.

И не важно, что он якобы не пьет кровь и считается весьма завидным холостяком. Я ощущаю, как от презрения, сквозящего в сердитом взгляде, начинают дрожать колени.

– Вам не кажется, что это уже чересчур? – равнодушно спрашивает он, растягивая слова.

Я моргаю несколько раз. И когда наконец нахожусь с ответом, голос дрожит:

– Прошу прощения?

Закатив глаза, он отворачивается и качает головой. Похоже, уже решил, что я больше не стою его внимания.

– Умно, признаю. И что дальше? Сделаете вид, что потеряли сознание в надежде, что я подхвачу вас на руки и влюблюсь без памяти? Или даже не станете притворяться и просто наброситесь на меня? Дайте угадаю. На вас нет нижнего белья.

Услышав снисходительный тон, я начинаю злиться. Страх уносится прочь, как подхваченный бурей лист, а вместе с ним исчезает и кратковременное дурацкое очарование. Присмотревшись, теперь я вижу не худощавое тело и чувственные губы, а высокомерную позу и властную усмешку. Он такой же, как и другие заносчивые аристократы, с которыми общались Коулманы. Да, честно говоря, он и от них недалеко ушел, весьма напоминая своим высокомерием мачеху, Имоджен и Клару.

Колени больше не дрожат, и я сжимаю руки в кулаки. Знаю, что мне следует молчать. Я вполне в этом преуспела – дома каждый день с лихвой хватает практики. А ведь сейчас передо мной принц, поэтому тем более нужно вести себя подобно кроткой и застенчивой служанке. Низко поклониться, отойти в сторону и сделать вид, что я вообще его не видела.

Так будет правильно.

Но есть в нем что-то, разжигающее во мне бурю. И слова срываются с губ прежде, чем я успеваю их остановить:

– О чем вы говорите?

Он усмехается.

– Разыгрываете скромность? Эта тактика мне тоже знакома. Поверьте, в вас нет ничего особенного.

Я чувствую, как вспыхивают щеки, но прежде, чем успеваю что-либо ответить, он заговаривает снова.

– Нет, это грубо. Простите. – Судя по тону, принц вовсе не извиняется. Снова окинув меня взглядом с головы до ног,