Вдруг становится необычно холодно. Необычно, потому что холод идёт из ниоткуда. Ветра нет. Никакая часть тела не мёрзнет. Тем не менее, становится прохладно. Надо идти быстрей.

А вдруг он уже разлюбил её? Что если душа его изменилась после смерти, и он стал жёстче, и черствее к ней? Но как же все его клятвы? Не может ведь он взять да нарушить их? Но откуда же столько слухов про милого Миколу, её суженого? Вряд ли мог он разгневать так много народу, чтоб клеветы столько получить за спиной. Может, завидуют ему? Отец у него знатный купец, с дальними странами торгует, роскоши у них полно. А ведь с семьёй своей он её так и не познакомил.

Холод усиливается. От колен до шеи проходит волна мурашек. Златовласа начинает дрожать. Да что же это? Почему холодно? Ветра так и нет, да и не мёрзнет у неё ничего. Но, кажется, это мерзлота откуда-то изнутри идёт… Закутывается посильнее в шубу и начинает легонько бежать. Половина пути уже позади!

Но мало того, он и сам с её семьёй не знаком. Всё потом хотел, откладывал. А после нескольких недель дальних торговых странствий, заходил к ней не сразу. А как заходил, дарил вещицы разные, заморские. Только просил её никому не говорить, что это его подарок. А следом и другие девки в городе с такими же ходить начинали, как у неё…

Златовласа падает. Совсем не больно, но непонятно только отчего. Камней тут нет. А потом понимает. Замерзает. Смертный холод охватывает все внутренности. Конечности почти не двигаются, ей не встать.

Какой там отправиться в мир мёртвых ради неё! Когда же Микола помогал ей там, в мире живых? Ни деньгами, ни руками… Только словами ласковыми, обещаниями.

Златовласу накрывает ужас. Руки частично обледенели. И ноги до колен, кажется, ещё и шея. Она яростно бьёт ладонью по земле, но холодно ей до смерти, сильно ударить и разбить лёд никак не получается. Она готова кричать, но бесполезно, никто не поможет, ни Солдгро, ни Микола.

Она беспомощно ложится на спину. Лёд на теле продвигается всё дальше, захватывая плечи, живот, подбородок. Уже не чувствует собственное дыхание. Как же обидно умереть так скоро! Ведь почти дошла, остаётся лишь десяток шагов!

Хочется заплакать, но тело уже не подчиняется хозяину. Ей хочется увидеть Миколу, но позволено видеть только это чёртово небо… Оно словно издевается, радуется её поражению.

Но как же так? Она проиграет, будучи так близко к цели? Настолько она слаба? А может оно и к лучшему. Видимо, не заслуживает она быть счастливой, с Миколой вместе.

Глаза закрываются. Краски и звёзды потихоньку прячутся за дрожащими веками. Скоро она уснёт. И может тогда…

Ну уж нет. Златовласа сильно трясёт головой, чтобы не заснуть. Теперь она понимает! Её отчаяние, яд на сердце заставляет её умирать от холода. Замерзает не тело, а душа!

Поэтому она должна согреться. Чтобы не стать мёртвой глыбой, она должна согреть душу. Нужно вспомнить что-то тёплое, что было в её жизни, что-то, способное заставить её жить…

Они с Миколой вдали от города, сидят на небольшой летней полянке, смотрят на звёзды.

— А вон там, — говорит он, указывая на какое-то созвездие, — видишь? Там, где я был, за морем, это называют Большой Медведицей.

— Что? — смеётся Златовласа. — Где же тут медведь-то?

— Вот я и говорю! Странные эти чужеземцы. Но, тем не менее, созвездие это очень важное, по нему можно будущее предсказывать, вона как.

— Откуда же ты знаешь?

— А я не рассказывал? Дед моего деда был волхвом. Маленькая часть его волшебной силы передавалась будущим поколениям, вплоть до меня.

— Никогда не поверю! — смеётся она.

— Правду молвлю!

— Да? А предскажешь тогда наше будущее?

— Хм-м, — Микола задумывается, трёт подбородок глядя в небо. — Что ж, попробую. Дай руку.

Он берёт её ладонь в свою и закрывает глаза. Златовласа мысленно хихикает над его серьёзным ликом, но не мешает ему. Несколько долгих, но трепетных секунд, и он будто просыпается, смотрит на Большую Медведицу.

— Вижу, будущее наше непростое, но счастливое, — крепче сжимает её руку, — вместе мы создадим знатный купеческий род. Дети наши, кажется… Их будет три. Девочка и два мальчика. Дочка, кстати, очень похожа на тебя!

Она не сдерживается и нежно обнимает его за руку, прижимается щекой к его плечу. Он гладит её по волосам.

— Я люблю тебя.

Златовласа вдыхает полной грудью смотрит вниз, на себя. Лёд весь потрескался и растаял! Но как же всё ещё холодно, чёрт, дрожь внутри так и не отпускает. Она пытается встать, но мышцы слушаются плохо. Скрипя всем телом, она переворачивается на живот и начинает медленно прерывисто ползти, будто ей прилетело молотком по спине.

Получается, нужно продолжать!

Что же, что же, что же…

Солнечный зимний день. Они с Миколой катаются с горки. Точнее, катается только Златовласа, Микола лишь подталкивает, но клянётся, что ему тоже весело.

— Вырос я уже из этого. Увидят — засмеют жеж!

— Я хочу вместе кататься, мне грустно, что ты только смотришь, — она держит перед собой деревянные ледянки.

— Любовь моя, с тобой мне грустно никогда не бывает! А любоваться на твоё счастье — это отрада моя!

Она улыбается.

— Правда?

— Давай, садись, — усмехается он.

Она поворачивается к нему спиной и усаживается на свою деревяшку, сделанную специально для покатушек с горки. Крепко хватается за выступающую ручку, чувствует, как руки Миколы ложатся на плечи.

— Готова?

— Да!

Он осторожно толкает её, затем ускоряется, отпускает.

Знатно она разогналась! Вниз съезжает всего за мгновение. А поднимается долго. Ноги готовы отвалиться.

Микола берёт её под руку, когда она возвращается.

— Пойдём может ко мне? Побудем одни, пока семья на празднестве.

— Опять одни?

— Ну да, ты что, против?

— Нет, что ты, любимый. Просто я хочу уже, чтобы ты познакомил нас с твоей матушкой.

— Не печалься, Златовласочка, я же говорил, всё будет. Я просто хочу сделать всё правильно, грамотно, чтобы знакомство прошло прекрасно. Чтобы в правильное время, в правильном месте, понимаешь?

Они уходят от горки. В одной руке Златовласа держит ледянку, в другой — руку Миколы.

— Ты такой заботливый! Мне приятно слышать, как ты стараешься, всё продумываешь.

— А как же! Ты же моя будущая жена, всё должно пройти идеально. Ага, да, точно, запамятовал совсем. Вот, — он достаёт из кармана тулупа большой коричневый пряник.

— Ой, спасибо, — она отпускает