Позади что-то скрипнула, Бернадетт обернулась и закричала. Пыльный ковер отполз в сторону и половицы приподнялись, открывая квадратный люк. Из темноты показалась огромная голова Стефана. Великан приложил палец к губам. Как по команде, Бернадетт зажала рот ладонью. Стефан протянул руку и жестом поманил ее, а затем скрылся в люке.

Бернадетт на негнущихся ногах полезла следом. Платье цеплялось за острые щепки, ладони моментально покрылись занозами, а от запаха сырости было невозможно дышать. Как только под ногами оказался твердый пол, на плечо девушки легла рука слуги.

— Я выведу, — пробасил он, а затем, окинув девушку быстрым взглядом, взял ее на руки, как тряпичную куклу.

— Что происходит? Почему они…?

— Такова их природа. Вам повезло, что у вас достаточно серебра, — произнес он, тяжело дыша. — Может, вы и проживете до утра.

Он произнес это так безразлично, словно и сам не верил, что такое возможно.

— Помоги мне, — проговорила Бернадетт, вцепляясь в его пиджак. — Вместе мы сможем убежать.

— Я не могу ослушаться хозяев, — виновато покачал головой Стефан, и в следующую секунду дверь скрипнула, выпуская их в зал, где и начался злосчастный ужин.

Мелодия на пластинке закончилась, и теперь из проигрывателя раздавался только стрекот и шуршание. Матильда и Гийом сидели на диване, потягивая вино, словно никуда и не уходили. Только безупречная прическа хозяйки дома немного растрепалась.

— А вот и десерт, — проговорила Матильда, хлопая в ладоши. — Стефан, избавь нашу гостью от лишнего.

Бернадетт попыталась вырваться, выкрутиться из хватки Стефана, но великан крепко прижал к себе девушку одной рукой, так, что ее ноги болтались в воздухе. Пара секунд — и легкие стало жечь от нехватки воздуха, а голова закружилась. Стефан же невозмутимо снимал с девушки браслеты и серьги.

— Нет, пожалуйста! Пожалуйста, отпустите, — бормотала она, чувствуя, как к горлу подступают слезы.

— О, милая, — Матильда подошла ближе и провела пальцами по бледным щекам Бернадетт, размазывая смешавшиеся с тушью слезы. — Моя хорошая, не надо плакать, это портит вкус.

Уж что, а плакать Бернадетт умела. Она могла тихо всхлипывать, а могла и реветь навзрыд, давясь и захлебываясь. И вот, теперь у нее появился шанс продемонстрировать свой актерский талант во всей красе. Она задрожала всем телом, тяжело задышала и принялась рыдать. Матильда в ужасе отступила назад и беспомощно посмотрела на мужа.

— Милый, я это не буду, — она ткнула пальцем в пленницу.

— Стефан, поставь ее, пусть успокоится, — пожал плечами Гийом.

Как только ступни коснулись пола, Бернадетт рухнула и открылась лицом в ковер, продолжая давиться слезами.

— Ну вот, теперь она ещё и пыльная. Да успокойте же ее! — всплеснула руками хозяйка дома.

— Стефан, — щёлкнул пальцами Гийом. Великан опустился на колено и, склонившись к Бернадетт, пробасил.

— Мадемуазель, не бойтесь. Вам не будет больно, до вас здесь было множество других.

— Ты идиот?! — взвизгнула Матильда, пока Бернадетт, набрав в лёгкие побольше воздуха, принялась выть с новой силой. Женщина закатила глаза, пригласила волосы, а затем, плеснув вина, махнула рукой, отгоняя мужчин в стороны.

Она изящно поправила подол и села на пол рядом с Бернадетт, ласково потрепала ее по плечу. Девушка, казалось, выплакала всю воду из своего тела, и теперь только шмыгала носом и искала. Она стала податливой, как игрушка, и Матильде не составило труда посадить ее и сунуть в руки бокал вина.

— На, попей. Может, хочешь покурить, чтобы успокоиться? Нам тут одна беженка оставила забавную штучку из Китая.

— Из Афганистана, — поправил ее муж. Матильда раздражённо махнула рукой.

— Вкус от этой дряни немного портится, но что уж поделать, — невинно улыбнулась Матильда. — Мы потратили на тебя столько сил.

— Зачем? — шмыгнула Бернадетт, пытаясь опять растянуться по полу, но Матильда удержала ее, прижала к себе и ласково убрала налипшие на лоб волосы.

— Тебе ли не знать? Жажда, — она пожала плечами и склонилась к беззащитной, покрывшейся алыми пятнами шее.

Бернадетт зажмурилась и махнула рукой наугад. Блеснули серебряные зубцы, а в следующую секунду Матильда с визгом отшатнулась, вцепившись пальцами в серебряную вилку, торчавшую из ее глаза.

Безупречное бледное лицо покрылось сетью из черных вен, черты заострились, щеки впали, да и вся женщина начала истончаться и сохнуть. Только ее крик продолжал звенеть под сводами потолка, и Гийом вторил ей.

Пара секунд. У Бернадетт было всего несколько мгновений, прежде, чем ослеплённый яростью Гийом бросится на нее. Она должна была его опередить.

Бернадетт поднялась на ноги и бросилась к окну, к тяжёлым шторам, из-под которых пробивалась бледная полоса утренних сумерек. Девушка вцепилась в плотную ткань и изо всех сил дернула занавески. Небо уже окрашивались розовым, вот-вот из-за горизонта должно было показаться алое пылающее солнце.

Гийом рванулся к ней со скоростью молнии и с такой же разрушительной силой. Он повалил девушку на пол и крепко сжал ей шею. Налившиеся кровью глаза впились взглядом в ее лицо.

— Я буду до последней секунды поддерживать в тебе жизнь. Я выпью каждую каплю твоего страдания, мерзкая дрянь, — прошипел он, сжимая пальцы на ее горле.