***

Эмили не стала слишком калечить тех троих щеголей. Она осторожно, без лишнего шума, положила всех троих на лопатки, связала их же галстуками и оттащила в пустое складское помещение. Там закрыла нижнюю часть лица темным платком, нежно надавала нападавшим пощёчин и принялась было расспрашивать, но все трое тупо смотрели перед собой, даже не пытаясь понять, что происходит. Эмили щёлкала пальцами у них перед носом, подносила зажженную спичку к глазам, колола булавкой. Первый парень очнулся, только когда Эмили наступила каблуком ему на ногу. Он проморгался и, заметив связанных товарищей, начал причитать, качаясь между просьбами и жиденькими угрозами.

— Мэм, отпустите нас… меня… мэм, мой отец занимается судоходством! Он с вами такое сделает! Мэм, ну, пожалуйста! Вам нужны деньги? У моей семьи много денег! И у их семей тоже, мэм. Мы не хотим проблем, но если они нужны непосредственно Вам, я клянусь…! У меня есть связи в Шпионской Службе Их Величеств!

— У кого же их нет, — вздохнула Эмили, наступая ему на ногу ещё раз. Легкая, незначительная боль буквально парализовала паренька, так что у него задрожали губы. — Мне же не надо предупреждать тебя, чтобы ты не вопил?

Парень шумно сглотнул и кивнул.

— Я не знаю, что Вам нужно, мэм. Если мы выпили лишнего, то просим прощения, конечно…

— Кто вас послал? — спросила она, для убедительности разворачивая складной нож.

— Кто… что? — не понял парень.

— Не надо мне врать, — лезвие плоско легло на гладко выбритую кожу, дразня прохладой. — Ты с дружками поджидал меня возле пирса. Крутились там добрые пятнадцать минут, потом преследовали, напали. Чей это был приказ?

— Я не знаю!

— Я проверю каждое имя, которое ты мне назовёшь, так что советую выбирать с умом.

— Я не знаю!

— У нас есть время до утра, грузчики придут только на рассвете, — спокойно произнесла Эмили. — Знаешь, что я успею сделать к тому часу?

— Пожалуйста, мэм, мы с парнями просто пили пиво. Мы не хотели никого бить, тем более Вас. Мы просто… развлекались. Мы не наемники, мэм. Мы ходим в казино, танцуем с девочками, смеёмся над охотницами за приданным и их мамашами. У меня полный бумажник банкнот, мэм, проверьте, там все мои документы. И у ребят также. Мы не бандиты.

Эмили обыскала их карманы. При каждом, действительно, оказалось по увесистому бумажнику с лотерейными билетами, деньгами, документами и проездными на фуникулёр Галстерры. До утра Эмили разбудила оставшихся двоих, допросила обоих — никто не помнил, какого черта им троим приспичило посреди ночи покинуть уютный бар и преследовать женщину на пристани. Когда за окном начал брезжить рассвет, Эмили отвязала парней, вернула им их бумажники и с самым строгим видом приказала молчать об инциденте.

— Я сообщу о случившемся в Шпионскую Службу Галстерры, — крикнул ей вслед ее самый первый собеседник. Эмили только улыбнулась.

— Удачи с этим.

Через пару шагов она обернулась, но парней и след простыл. Они выясняли у самых первых грузчиков, какой паром в ближайшее время отчаливает на Галстерру.

***

— Как занятно, — говорит офицер Патрик. — Тройная амнезия, а следом за ней ещё и твоя пропажа на месяц и такая же неудобная потеря памяти. Странно это, не находишь?

— Я могу назвать имена тех ребят, но это ничего не даст, — Эмили уже кажется, что она наэлектризована каждой клеточкой своего тела.

— Мы допросим их, чтобы подтвердить, что у тебя не было сообщников, — ухмыльнулся Патрик. — Вернее, чтоб доказать, что твои сообщники — не они.

Дверь приоткрылась, и на пороге, сопровождаемый возмущёнными воплями секретаря, возник другой служащий — младший прокурор в темно-зелёном сюртуке. На крючковатом мясистом носу плотно, впиваясь в крылья, сидело пенсне, в стеклышки которого прокурор изо всех сил щурился. Он стремительно влетел в комнату и, запрокинув голову, посмотрел на офицера Патрика — прямого, уверенного, почувствовавшего вкус крови.

— Что с установкой виновности?

— Отрицает, — улыбнулся Патрик, глядя на судебного служащего с ехидным снисхождением.

— Я не могу поставить это в отчёт. Сколько ещё вам нужно времени?

— Пока я не умру, — сказала Эмили. Патрик не обратил на ее слова ни капли внимания, а младший прокурор только раздраженно цокнул языком.

— В королевском