– Ты всё узнаешь в свое время, Василиса. Ты такая открытая, добрая и чистая внутри. Я чувствую это. Михаилу очень повезло с тобой, – теперь ее улыбка стала загадочной и немного грустной, а меня начало распирать от любопытства еще больше.

Хотела спросить, при чем тут Михаил и какое отношение я имею к его везению, но мужчины вернулись в гостиную, и я, как напружиненная, подскочила на ноги, неожиданно испытывая какой-то щенячий восторг от того, что оборотень вернулся.

– Идём. Всего доброго, – без всяких эмоций произнес Власов и, не задержавшись возле меня ни на секунду, широкими шагами направился к выходу.

Я чуть ли не бегом отправилась следом, снова натягивая на голову шапку, которую чудом не забыла на диване. Мне было бы жаль с ней расставаться, потому что это память о нашей дружбе с Маликой. Она подарила мне ее спустя месяц после нашего знакомства. На складе было прохладно, и она…

Чёрт! Работа!

– Не знаю, куда мы теперь поедем, но мне к восьми на работу, – заявила Михаилу, который даже не удосужился сбавить шаг и проверить, не закутырялась ли я в снегу или успела ли проскочить через стремительно закрывающиеся ворота.

– У тебя больше нет работы, – рявкнул и демонстративно открыл заднюю дверцу своего черного шикарного автомобиля, давая понять, что не желает, чтобы я сидела рядом с ним.

Ну и ладнушки. Больно надо! Целее буду!

– Вы не имеете права! Не знаю, как у вас, оборотней, происходит, но нам, людям, чтобы не помереть с голоду, нужно работать! – обиженно произнесла, усаживаясь на предложенное место и утопая в запахе кожаного салона, лёгких ноток хвои и уже знакомого парфюма Михаила.

– У нас, оборотней, мужчина обеспечивает женщину всем необходимым, а женщина в свою очередь хранит домашний очаг и воспитывает детей, – ответил довольно грубо, и я столкнулась с ним взглядом через зеркало.

Щеки сразу вспыхнули огнем, а горло начало саднить от сухости во рту. Смотрел так, будто я нанизанная на шпажку креветка – вроде и вкусно, но невероятно мало…

– Думаю, среди вашей братии очень развит шовинизм, – пробубнила себе под нос и отвернула голову, не в силах выдерживать его взгляд.

– А ты у нас значит заядлая феминистка?

– Ну… не прям чтобы заядлая, но не из тех, кто готова прыгать перед мужчиной на задних лапках и становиться в позе рака по щелчку пальцев! – выпалила на одном дыхании, покраснев до кончиков волос.

Конечно, я перед этим мужчиной, что пигалица малолетняя и, наверное, стоило бы проявить уважение к старшим и не выражаться такими словами, но в голове, будто не мозги, а каша манная. А в груди нестерпимое желание доказать, что я нисколько не хуже, хоть и человечка.

– Под твое описание подходит несколько иное определение, нежели феминистка, но делая скидку на твой возраст и амбиции, не стану заострять на этом внимание. Главное, что я тебя услышал и понял, – ведь издевался же, специально тыкал носом в мою якобы необразованность!

– Хотите сказать, что я тупая? Так мне всего двадцать, вся жизнь впереди.

– Я не сказал, что ты тупая. Просто еще совсем юная и многого не знаешь, – голос Михаила стал мягче, что нельзя было сказать о его насупленном выражении лица.

– В кого вы оборачиваетесь? – решила сменить тему разговора, чтобы избежать очередного падения лицом в грязь.

– Не важно.

– Хотите я угадаю?

– Нет!

– А бывают оборотни-гориллы? – мне нравилось его доводить.

Наверное, я не феминистка, а адреналинщица.

– Василиса!

– Что? Я хочу знать. Может Кинг-Конг?

– Угомонись!

– А мамонты точно вымерли? Мне кажется, с такой комплекцией вы вполне бы могли быть одним из них, – надо бы прекратить испытывать судьбу и не искать грань терпения сидящего за рулём оборотня, но я не могла остановиться. – Нет? Ладно. Давайте я буду перечислять, а вы просто кивнете, когда я попаду в цель. Ага? Крокодил… Лев…

– МЕДВЕДЬ! – рявкнул так, что уши на пару секунд заложило, но я все-таки довольно улыбнулась, радуясь своей маленькой победе.

Медведь… и как я могла не понять?! Это же элементарно. Такой большой, сильный и суровый… Ну точно мишка!

– А какой? Белый? Говорят они самые крупные в мире, – теперь уже на самом деле сгорала от любопытства, а не от желания позлить.

– Белобрысых предпочитаешь? – оскалился, и в глазах вспыхнуло что-то очень недоброе и опасное.

Понимала, что сморозила чушь и вряд ли шерсть жгучего брюнета окажется светлой, но зачем же так грозно смотреть? Я ведь новичок в этом деле…

– А шёрстка мягкая?

– Василиса, ты могла бы помолчать?! Твой голос… меня бесит! – рыкнул сквозь стиснутые зубы, и я обиженно поджала губы.

Голос как голос. Не лучше и не хуже, чем у других. Подумаешь, раздражительный какой. Медведь, одним словом! И шерсть у него, пожалуй, короткая и грубая на ощупь, как поверхность щетки для чистки пола!

Запоздало пришла мысль о том, что следовало бы поинтересоваться, куда все-таки мы едем, но говорить больше не хочется. Пусть хоть в свою берлогу меня везёт в качестве запасов на зиму, которыми можно полакомиться в периодах между спячкой, все равно не пророню ни звука. Не хотела больше злить его, потому что люблю животных даже таких грубых и неправильных!

Глава 9. Михаил

Эта девчонка и мертвого достанет! Ну надо же быть такой упертой и совершенно бестактной?! Ведь и мысли не возникло в этой маленькой симпатичной головке, что оборотням подобные вопросы задавать не принято! Горилла… Я что же на обезьяну похож?! Злила. Бесила до трясучки. И сбивал с толку тот факт, что сейчас эта злость и негодование исходили исключительно от моей человеческой составляющей, потому что зверь довольно урчал. Ему плевать, что болтала эта взбалмошная девчонка, он просто наслаждался звуком ее голоса.

Феминистка блять! Да попадись на ее пути такой истинный, как Дарткан… Так, а вот эти мысли точно не помогут мне успокоиться. Тут даже зверь насторожился, но, учуяв насыщенный медовый аромат, успокоился. Предатель.

Перевел взгляд с дороги в зеркало и увидел, как Василиса, обиженно надув губы, уставилась в окно. Вывела меня из себя и замолчала. Хоть бы спросила, куда я ее везу. Запаха страха я не чувствовал, а значит девушка – либо слишком погрузилась в свои мысли, либо на самом деле мне доверяет, что заставило мою ярость лопнуть, как воздушный шарик, и вылететь в окно. Слишком