Хиро кивнул. Он выполнит мое распоряжение. Так что я нырнул в эту отвратительную толчею и начал пробиваться к дальней части пещер. Я знал, где обнаружу Януса. Только один торговец предлагал тот вид эксклюзивных товаров, который отвечал его пристрастиям, – Друз Септимус. Его аукционы проводились на огороженной площади пещер, куда имели доступ лишь избранные праймусы. Те, кто обладал достаточной силой, чтобы пройти через защитные чары, или те, у кого достаточно денег, чтобы купить себе право на вход. В последнем я не нуждался. Беспрепятственно пройдя мимо печатей, я попал в заставленный кушетками и заваленный подушками зрительный зал. Каждая туника, каждая тога, каждое платье и каждая накидка, надетые на присутствующих здесь, были сшиты из самых дорогих материалов, которые только мог предложить Рим. Везде высокие прически, сверкающие украшения и соответствующее высокомерие на лицах. Да, это именно тот тип общества, который предпочитал Янус.

На постаменте из старых корабельных досок стоял закованный в цепи ведьмак, которого нахваливал тучный лысый мужчина. Чрезмерно перегруженная тесьмой туника работорговца была заметно тесна для его массивного телосложения. Друз собственной персоной. Поскольку заинтересованные лица перекрикивали друг друга, а ставки росли, он улыбался от уха до уха. Этот тип принадлежал к одним из старейших отмеченных Януса и своим ремеслом буквально делал деньги из ничего. Точно так же, как и его хозяин, который, само собой, загребал изрядную долю.

А потом я увидел его. Януса. Этот надутый петух, естественно, сидел в первом ряду. На протяжении нескольких веков он носил одну и ту же человеческую оболочку, но если бы и нет, я все равно где угодно узнал бы его жутко воняющую сущность. Из-за него мне иногда хотелось, чтобы праймусы не были бессмертными, только ради того, чтобы я мог его убить. Медленно. С упоением. Мучительно.

– Белиал! – резкий голос Януса выдернул меня из фантазий о насилии. Он заметил меня и махнул мне рукой идти к нему, как старому другу – или псу. То и другое неприемлемо.

М-да, видимо, игры начались. Нацепив на лицо максимально равнодушное выражение, я направился к своему заклятому врагу и его гадкой ухмылке.

– Как неожиданно встретить тебя здесь! – солгал он, глядя мне прямо в глаза. – Тебе не понравилось во дворце, раз пришел искать меня именно сюда?

Я уже собирался засунуть этот самодовольный комментарий обратно в его заносчивую глотку, как вдруг он вскочил и выкрикнул:

– Шесть с половиной тысяч сестерциев!

Ох, умоляю… Янус настолько предсказуем. Разумеется, ему надо было меня заткнуть, чтобы продемонстрировать отсутствие интереса.

– Не собираешься тоже поучаствовать в торгах, Бел? – поинтересовался он, не отрывая темного взгляда от аукциона. Затем неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу. – Ах, верно! Чуть не забыл, такое ведь ниже твоего достоинства.

– Достоинство бывает весьма полезно, – холодно откликнулся я. – Тебе тоже следует как-нибудь попробовать.

Янус рассерженно свел брови:

– Ты пришел только ради того, чтобы меня оскорблять?

Я пожал плечами:

– Пока ты не называешь мне другой причины для твоего приглашения, должен же я как-то скрасить себе время.

На губах Януса медленно расползалась издевательская улыбка. Он снова сел и указал на соседнее место.

– Устраивайся поудобнее, возьми себе чего-нибудь выпить и чувствуй себя как дома. Рим – это не Мальта, но тебе понравится.

Я прикусил язык. Если он продолжит в том же духе, то мой визит закончится гораздо раньше, чем ожидалось. А завершит его мой кулак у него на лице.

– Раз уж мы затронули эту тему… – процедил я и сел. – Верни мне мой остров, иначе я…

– Семь тысяч сестерциев!

Толстый торговец вскинул руки вверх:

– Продано за семь тысяч сестерциев благородному Янусу!

Раздались аплодисменты, а упомянутый праймус, казалось, был вдвойне доволен собой.

– Извини, я тебя перебил. Что ты собирался сказать?

Уничижительная ухмылка превращала его лицо в очень выразительную картину. Я ненавидел эту ухмылку. Да чего уж там. Я ненавидел это лицо. На самом деле я не понимал, за что он так обожал свое тело. Эта оболочка не выглядела ни молодой, ни старой; ни сильной, ни щуплой; ни привлекательной, ни отталкивающей. Все в ней было угловатым, жилистым и несло на себе отпечаток долгих лет.

– Ничего особенного, – наигранно дружелюбно ответил я. – Просто хотел предупредить об ужасном возмездии, которое тебя ожидает, если не отдашь обратно мой остров. Ну, знаешь, все как обычно.

– Понимаю, – великодушно откликнулся Янус. – Тогда в ответ я должен поставить тебя в известность, что на твои предупреждения мне глубоко плевать. Откровенно говоря, я бы с радостью избавил себя от твоего общества, однако Верховному Совету, похоже, важно, чтобы мы уладили свои разногласия. Они не очень-то одобряют тот факт, что два таких высокопоставленных члена Лиги воюют друг с другом. По этой причине они потребовали, чтобы я на какое-то время пригласил тебя в Рим. Очевидно, лелеют надежду, что мы еще сумеем подружиться.

Это настолько абсурдно, что я не сдержал смех.

– Совет заставил тебя пригласить меня? Тогда передай им, пожалуйста, следующее: мы никогда не станем друзьями. Но если ты освободишь Мальту, то можем подумать о перемирии.

– Кажется, ты меня неправильно понял, – грубо сказал Янус. – Я не намерен торговаться с тобой, заискивать или идти тебе навстречу. Мальта принадлежит мне по праву. Поэтому я просто перетерплю твое присутствие, чтобы в итоге доложить Совету о твоем упрямстве.

Мы сверлили друг друга взглядами. Каждый четко выразил свою позицию, и ни один из нас не собирался отступать от нее ни на шаг. Видимо, лето будет долгим.