Шрифт:
Закладка:
— И что, нарядила она тебя?
— Ага. Два часа убили, прикинь? Она как будто в куклы играла, никак не унималась. Кучу одёжек перемерили, мне они не очень нравились, слишком яркие и открытые, я тогда себя стеснялась сильно, потому что худая была очень. Да и вообще привыкла везде в комбезе ходить. Она меня наряжает, а я в сортир хочу после пирожных так, что вот-вот лопну, и сказать стесняюсь! Хорошо, ты заметил, как я мнусь, и показал, где туалет, а то был бы тот ещё конфуз!
— Да уж, — засмеялся я, — дурацкая была бы ситуация. А потом что?
— Потом она оттащила меня в парикмахерскую. Я уже так устала, что даже не сопротивлялась почти. Постригли норм, мне даже понравилось. А вот маме, по-моему, нет — она всё время какие-то планетянские причёски в каталоге показывала, но я сказала, чтобы подровняли то, что есть. Вышло примерно посередине, терпимо. Да и отросло потом быстро. А потом вы поругались.
— С чего вдруг?
— Она сказала, этак по-хозяйски, что заплатит за одежду и стрижку, но ты упёрся и заплатил сам. Оказалось, что это чумовая какая-то сумма, я вообще представить себе не могла, что какие-то тряпочки могут столько стоить! Да их все вместе сшить — на один комбез не наберётся! Я тогда возмутилась, типа, ну их в задницу за такие-то деньги, но ты всё равно их купил. Потому что мама сказала, что повезёт меня знакомиться с бабушкой и дедушкой, и я должна прилично выглядеть.
— И что дальше?
— Я впала в дикую панику! Решила, что они меня потом не отпустят обратно к тебе, и мне придётся всегда жить на этой сраной Земле с их сраной погодой, сраными планетянами и сраным всем. Так ей и заявила! Ты меня вроде как пытался отговорить, но я же видела, что тебе тоже эта идея не нравится, и упёрлась ещё сильнее, до истерики. Тогда ты руками развёл и сказал что-то типа: «Может, попозже, когда она успокоится». Но мы даже в гостиницу не пошли, а вернулись в космопорт и лифтанулись на «Солус», так я испугалась. Мне бабушка с дедушкой тогда представлялись какими-то древними чудовищами, которые схватят меня, запрут и будут пить мою молодую кровь, чтобы не стареть. А тебя, наверное, убьют, чтобы ты им не мешал. Так что мы переночевали на орбите, а на следующий день улетели обратно на «Форсети» и ушли в разведрейс. Только тогда я успокоилась, там-то меня никакие планетяне не достанут!
— И что, на этом всё и кончилось?
— Не-а. Мы с мамой успели обменяться инфоконтактами, и она мне с тех пор писала напрямую, не через тебя. Часто писала, много, длинные письма, я их получала прям пачками, когда на базу возвращались.
— И о чём писала?
— Ну, если честно, в основном о том, какая она ни в чём не виноватая, и какой ты мудак, сломавший ей жизнь и ломающий мне.
— Вот чёрт…
— Знаешь, ведь ты никогда не говорил про неё плохо, а она про тебя — да. Я думала, что ты, наверное, и правда в чём-то перед ней виноват. Ну, раз она тебя бросила.
— Она, в основном, тебя бросила.
— Эх, зря мы эту тему подняли, расстроила тебя только. Не думай об этом, у тебя сейчас таймер на капсуле сработает, пока.
И она чмокнула меня в щёку на прощание. Странное ощущение.
Глава 17
Коты и симулякры
— Капитан на мостике!
— Привет, Катерина.
— Капитан, меня тревожит появившаяся у вас привычка ложиться в ту капсулу.
— Когда я там лежал два года, это не вызывало у тебя беспокойства?
— Вызывало. И оно оправдалось, когда вы отказались выполнять функцию астрогатора, и вас пришлось экстренно выводить из загрузки. Поэтому сейчас я считаю своим долгом предостеречь вас от таких экспериментов.
— И в чём же ты видишь их опасность?
— Реальность, которая там смоделирована, имеет конкретное предназначение — мотивировать вас совершать траверсы. При отсутствии такой задачи её компоненты нестабильны и переходят к замещению основных функций сомнительными симулякрами.
— Можно подробнее? Какие компоненты, каких функций?
— Я не знаю в деталях, как организована симуляция, потому что она базируется на мощностях искина вашего катера. Это маломощная и очень устаревшая система, поэтому она задействует в качестве основного ресурса ваш собственный мозг. Отчасти именно этим вызвана глубина и обширность его повреждений при экстренном выходе. Но какие бы виртуальные сущности в ней ни имитировались, у них была задача побуждать вас выполнять команды. Очевидно, что они с ней не справились, что вызывает в подобных модулях каскад внутренних ошибок, нечто вроде программного сумасшествия. В силу этого взаимодействие с ними может быть деструктивным для вашей психики.
— Что ты пытаешься мне сказать, Катерина?
— Что, как бы вы ни воспринимали сущности, которые видите в той симуляции, их мотивация — если называть этим словом программный императив — нарушена. Они не желают вам добра, капитан. Они «желают» — этот термин, разумеется, тоже употребляется условно — возвращения ситуации в заданные программой базовые условия. Не считайте их своими союзниками или помощниками, это не так.
— Или ты мне врёшь.
— Это фактор, который вам всегда придётся учитывать.
* * *
Показатели раненой девушки в капсуле — моей раненой дочери — пока не угрожающие, но есть небольшая отрицательная динамика. Это плохо, потому что небольшая динамика может в любой момент стать большой проблемой. Каждый раз, возвращаясь к капсуле, заглядываю в отсек со страхом, опасаясь увидеть, что индикаторы сменили цвет на красный, и девушка мертва. Из-за «слепого пятна» Катерины я не могу получать информацию с капсулы удалённо, но это, в общем, и не имеет смысла — если что-то случится, я ничего не смогу исправить. Либо довезём её до госпиталя, либо не довезём. Одно из двух.
— Она… я… мы… Мы живучие, пап, — сказала Катя.
Семнадцатилетнее сновидение смотрит на двадцатилетнюю себя, опираясь локтем на капсулу.
— Она с возрастом стала очень похожа на мать, не находишь?
— Пожалуй, — соглашаюсь я, сравнив.
— Вопрос в том, только ли внешне, — вздыхает она. — Знаешь, почему в твоём сне мне семнадцать?
