посмотрел на странные лица, освещенные огнем. Потом обернулся на живой взгляд — это смотрела на него Лариса. Растерянный, совсем расползшийся от усталости, он теперь слушался ее, как ребенок. Она усадила его, поставила на колени миску с едой, подложила рукавичку, чтобы не ожег колени. Потом накормила остальных. Горячая еда прогнала тот странный сон и призвала блаженный, ясный и настоящий.

Начальник спал засунувшись в мешок по грудь. Телогрейку он снять забыл, надетая на нем, она дымилась паром. Он толкал Юру, ворочался. Ему было жарко и тесно. Он не погрузился в спокойный сон, а продолжал метаться. Достал из кармана нож, открыл его. В мозгу всплыла подсказанная Сашей мысль, что надо распороть мешки и сшить один общий. Эта мысль соединилась с желанием избавиться от тесноты. Он стал резать мешок, не по шву — прямо по вате, пилил и рвал, пока не раскроил до ног.

Вэм и Вэб изогнулись в разные стороны и упирались, словно лбами козлики, друг в друга задами.

Среди всеобщего сна бодрствовала одна Лариса. Нет, она не дежурила специально. Она лежала в мешке рядом с Сашей, который спал улыбаясь. Откуда примчался к нему этот благостный сон? Видно, что-то стоящее сделал сегодня человек, за что и получил этот сон в награду.

Лариса сняла с Саши телогрейку, толстый свитер, шапку, устроила удобную подушку, прикрыла голову. Он не просыпался. Тогда она сама укрылась, прижалась к нему. Волнение захватило ее. Только сейчас начинал расходоваться неимоверный запас ее сил, которым вот уже несколько лет некуда было деться. Что ей были эти морозы!

Она смотрела на Сашино лицо, видела, как недоступен он ей, но не огорчалась. В ней еще не проснулись мысли о судьбе, о жизни, от которой надо что-то взять, пока была у нее лишь всепоглощающая потребность отдавать.

Утверждение Вэма

С реки углубились в тайгу и уходили все дальше от жилых мест. Может быть, в тайге были признаки человека, но спрятанные под снегом. Снег плотно покрывал густые кусты и лежал на них крышей. Иногда кто-нибудь проваливался в подснежную пещеру. Чаще всего Вэб. Его приходилось вытаскивать. Тропить нужно было очень осторожно. Отличным чувством снега обладал Вэм. Ему, несмотря на тяжесть груза, удавалось аккуратно красться по насту не проваливаясь. А Вэб, идя за ним, проваливался и в бешенстве мял снег.

На привале Саша предложил сделать перестановку: за легким Вэмом поставить Ларису, за Ларисой его, Сашу, за ним Юру, за Юрой Начальника, потом Вэба. Так и сделали. Цепочка теперь представляла собой как бы гусеницу, которая с одной стороны была легкой и оставляла неглубокий след, а другой своей стороной пропахивала канаву. Гусеница то бросалась вперед, увлекаемая Вэмом, то увязала с Вэбовой стороны.

Саша старался копировать движения Вэма: то ли на палках висит, то ли тяжесть медленно переносит?

— Как это тебе удается? — спросил он.

— А я как бы выпрыгиваю вперед и вверх одной ногой и качусь на ней осторожно. Другой отталкиваюсь, но также осторожно, чтобы не провалить наст. И пошел, и пошел… — показывал Вэм на привале.

Лариса захлопала в ладошки в перчатках и варежках, а сверху еще были брезентовые рукавицы. На брезентовых рукавицах вышиты красные солнышки, как на японском флаге.

Лариса хорошая лыжница. Ее спортивный класс даже выше, чем у Вэма. У Вэма открылся тропежный талант, но Лариса быстро научилась тропить по его способу.

— Ну-ка, Вэб, попробуй, — предложил Юра.

— Нет, — сказал Вэб, — Я рабочая лошадь. Мне груз давайте, это лазанье не по мне.

— А вот, Начальник, идея. Пусть Вэб не тропит, а всегда идет сзади, и повесим на него Вэмов груз. А Вэм пусть все время тропит, — предложил Саша.

Идея оказалась великолепной. Вэма почти совсем разгрузили, Ларису наполовину. Сашу тоже разгрузили чуть-чуть. Почти все навалили на Вэба. Но он продолжал требовать еще.

— Хватит с тебя, — сказал Начальник и взял часть груза себе. Юра тоже порывался догрузиться, но ему отказали.

Через два дня вышли на другую реку. Снова видно далеко вперед. Снова увеличилась скорость. Но на этой реке попадалась под снегом вода. Лыжня часто промокала, и лыжи мгновенно обмерзали. Начиналась мучительная операция чистки — острием лыжной палки, щепкой, ножом. Лед как будто врастал в древесину. Нож скользил по нему, иногда зарезался в дерево. Иногда через какие-нибудь сто метров лыжи снова подмерзали. Их переставали чистить, и шли не скользя, а ступая. Вэм открыл хороший способ чистки льда-сухарем. Замерзший сухарь работал как абразив — стачивал лед. Но при этом расходовался и сухарь.

Становилось голодновато. Почти все время хотелось есть. Из графика движения выбились, хуже того, не знали местонахождения, но пока не экономили.

Начальник понимал, какая опасность надвигается, но как-то просто забыл, что надо экономить продукты. Саша об этом помнил, но очень страдал от холода, не хотелось ему даже думать о том, что холод нападет еще сильнее, если уменьшить рацион. Еще несколько дней назад Саша думал, что подсчет энергозатрат по необходимой калорийности питания дается в книгах ошибочно, что затраты организма нельзя оценить механической работой и работой по разогреву, что коэффициент полезного действия организма и хорошее настроение находятся в прямой связи, что все зависит от отношения к еде, а калорийность отходит на второй план.

Но эти мысли Саша растерял. Теперь он спешил съесть очередной сухарик, кусочек масла и сахара, чтобы защититься, потому что мысль о нехватке еды страшила ожиданием усталости. Просыпался голод, а от голода наваливалась усталость. Порочный круг сжимался и сжимал тоской. Тоска и холод затевали свой хоровод, забирая силы и тепло. Мечта о пище, как об избавлении, мечта и разочарование снова и снова обновляли эти круги…

Не в силах больше терпеть, отчаянно бросался Саша навстречу усталости. И тогда — странное дело — усталость отступала. Уходя, она уносила с собой холод, голод и тоску.

Он удивлялся: как же это происходит? Опять в нем просыпался исследователь. Но эти светлые минуты наступали все реже.

Вэб боялся дневной остановки на обед и в то