— А дочь?

— Ваша дочь пошла на поправку, все остальное в руках Божьих. Навестите ее, она соскучилась.

Настя поднялась, перекидывая сумку через плечо:

— А… что это было?

— Было где? Здесь или вообще? — Ей показалось, или в его тоне промелькнула легкая ирония.

— Здесь… и вообще.

— Вы мне оказали услуги по контракту. Благодарю.

— Спасибо за… все. — Настя помялась. — Если я смогу вам еще чем-то помочь… Только давайте без этих услуг, пожалуйста? Лично я могу переводить с многих языков, знаю древнюю европейскую культуру.

— Хорошо. Помощь всегда нужна.

Попрощавшись, не переставая бормотать слова благодарности, Настя Линова нервной походкой вышла из офиса.

— Так я не понял, вы ее… э-ммм… — спросил Первый Адепт, складывая бумаги.

— Говори прямо — трахнул ли я ее?

Николай замялся.

— Зачем? — ровно переспросил Анж.

— А зачем раздели ее?

— Бог труды любит. Готовность важнее самого действия. Зачастую сама решимость производит сильнейший катарсис. Женщина продемонстрировала, что ради своего ребенка пожертвует самым важным для нее.

— А если бы этот в отеле… э-ммм… Алексей, в самом деле, воспользовался ей?

— Не смог бы. Ты же сам готовил запасной вариант. Прибыли бы фээсбешники в поисках наркотиков.

— У Алексея были наркотики?

— В соседнем номере, где гуляли болельщики. Но заодно расстроили бы его встречу.

— Хорошие у вас… э-ммм… у нас связи, — протянул Адепт.

— Да, иногда силовики помогают.

— А советский генерал?

— Бог не дал ему сил.

— То есть секс ни в одном из трех случаев не предполагался?

— Конечно. Ты как будто первый день у меня работаешь. Да, я творю добрые дела. Но не бесплатно. Человек, подписывающий контракт, должен очень хотеть желаемого. Только тогда будет душевный всплеск, катарсис, нужный мне выброс психической энергии. Поэтому человек должен напрячься, рискнуть, поставить на кон то, что ему дорого. Измениться душевно. Божественный путь.

— Понятно. И вы сделали из добропорядочной женщины проститутку.

— Боже упаси. Она и раньше знала, что ради дочери готова на все. Теперь убедилась. Не беспокойся, я знаю род людской, на панель ее это не толкнет. Скорее, подействует наоборот, как прививка. И вообще, не в этом суть. Самый большой страх этой Насти — продаться. А еще — потерять дочь, в болезни которой она себя винит. Эти страхи не дают развиваться ее душе. Не думаю, что заставил их преодолеть, но, во всяком случае, столкнул ее с ними лицом к лицу. Большой путь начинается с первого шага.

— А лечение? Э-ммм… Оно же не стопроцентное. Что бы вы делали, если бы ее дочь не вылечилась?

— Все в руках Божьих.

Хулиган и учительница

Педсовет лицея был в разгаре, когда в дверь робко постучали. Завуч Антонина Павловна подняла руку, призывая к тишине, и сказала: «Войдите». Дверь тихо отворилась и в учительскую вошла девушка лет двадцати в деловом костюме и в туфлях на высоком каблуке. Длинный хвостик, схваченный резинкой, и большая сумка придавали ей схожесть с прилежной ученицей старших классов.

— Софья Березинская, — представилась она, — учитель математики.

— Опоздали, Софья, — укоризненно сказала Антонина.

— Ой! Но занятия с девяти часов, — возразила вошедшая.

— Для учеников — да, но не для учителей. Вы как будто только что из училища.

— Да, — кивнула Софья.

Учителя заулыбались.

— Садитесь, — пригласила завуч. — Мы уже заканчиваем совещание, поэтому кратко. Вы будете преподавать в десятых классах, их у нас три. Для начала. Если справитесь, вам передадут нагрузку с одиннадцатого класса. Там сейчас Вероника Евгеньевна, — она кивнула на пожилую женщину, — ей скоро на пенсию. Напомню, что наш лицей гуманитарный, углубленное изучение языков и истории, так что математики немного.

— Есть факультативы? — поинтересовалась Софья.

— Есть, но не математика. Если вы возьметесь, мы будем рады, дополнительный заработок школе нужен всегда. Если убедите родителей в необходимости. Да и… — она критически осмотрела учительницу с ног до головы, — я бы посоветовала вам одеваться скромнее. Ничто не должно отвлекать от учебы. А глядя на вас... Вы замужем?

— Нет, — смутилась Софья, — это важно?

Завуч пожала плечами:

— Есть пара-тройка хулиганов, они наверняка попытаются вас… продавить. Кстати, первый урок у вас в «А»-классе? Там как раз Василий, их вожак. Светлана Павловна, введите новенькую в курс дела.

В разговор вступила миловидная женщина:

— Я классная руководительница класса. Василий Гринев у нас три года — его семья переехала в Москву из Тюмени, он сразу стал головной болью школы. До него случались трудные ученики, но теперь в школе банда.

— Так уж и банда, — иронически хмыкнул физрук.

Классная обернулась на его голос.

— У вас всего 18 часов, и они бегают по вашим футболам, а мы общаемся с ними много чаще. И вы бы знали, что они вытворяют! Могут сорвать любой урок или даже весь день, если Василий прикажет. Я давно говорила, что их надо сдать в детскую комнату милиции!

— Полиции, — поправила завуч.

— Да я бы их сразу в колонию направила! Это же не дети, а бандиты!

— На самом деле, они не дети… — сказала Софья, но ее тут же прервала Светлана.

— Вы милочка, только что из колледжа, жизни не видели. А тут такое. Все от отца его идет, он олигарх, чуть какая жалоба на отпрыска, так нам сразу рты затыкают, потому что он благодетель школы…

— Короче, если у вас будут проблемы с классом, вы знаете, к кому обращаться, — прервала ее Антонина Павловна, — пять минут до звонка.

Софья считала, что самое важное — грамотное преподавание предмета, а контакт с учениками приложится. Вот она сама ходила на лекции, старательно все записывала и получила красный диплом. Преподаватели были хорошие. Зачем же здесь почти взрослые люди будут отлынивать от учебы? Она зашла в класс сразу после звонка и представилась:

— Здравствуйте. Я Софья Николаевна, ваша новая учительница математики.

Учительница открыла сумку, чтобы достать ноутбук, как кто-то громко спросил:

— А фамилия?

Софья подняла голову и взглядом обвела класс. Двадцать пять человек: четырнадцать девушек и одиннадцать парней. Все в школьной форме, аккуратные, сосредоточенные. Ан нет, наверняка парень с задней парты у окна и есть Василий Гринев. Сидит небрежно,