Все мышцы Генри были напряжены, пока он пытался стоять неподвижно и концентрировался на дыхании, на том, чтобы контролировать свою ярость, а не позволить ей взять верх. В эту эпоху его вид выживал за счет того, что сливался с массами, а он потенциально совершил фатальную ошибку, в открытую выказав свою реакцию на заголовок. Позволить своей природе вырваться на волю в пустом лифте – одно дело, вреда не будет, но раскрыться перед простым смертным – совсем другое. Он, конечно, не ждал, что Грег вдруг начнет показывать на него пальцем и кричать: «Вампир!»

Смягчить ярость помогало чувство вины за то, что он напугал пожилого мужчину. Грег ему нравился: в мире равенства и демократии здорово было встретить человека, готового служить. Его отношение напомнило Генри о людях, работавших в поместье, когда он был ребенком, и пусть ненадолго, но вернуло его в те, более простые, времена.

Поставив все барьеры на место, Генри вышел из лифта на четырнадцатом этаже, придержал двери для миссис Хьюз и ее мастифа. Огромный пес прошел мимо него на негнущихся ногах, шерсть у него на загривке встала дыбом, из горла раздался грозный рык. Как всегда, миссис Хьюз принялась издавать извиняющиеся звуки.

– Я правда не понимаю, мистер Фицрой. Обычно Оуэн – милейший пес. Он никогда… Оуэн!

Мастиф, весь дрожа от желания напасть, встал между хозяйкой и человеком в дверях, максимально увеличивая дистанцию между ней и угрозой.

– Не волнуйтесь, миссис Хьюз. – Генри убрал руку, и двери лифта стали закрываться. – Нельзя ожидать, что Оуэн полюбит всех.

За миг до того, как двери полностью затворились, он улыбнулся псу. Мастиф прекрасно распознал оскал и бросился вперед. Яростный лай постепенно затих, и Генри сумел улыбнуться более искренне.

Десять минут наедине с псом, и они бы уладили дело. Закон стаи прост – правит сильнейший. Но Оуэн всегда выходил в компании миссис Хьюз, а Генри сомневался, что она поймет. Поскольку он не хотел портить отношения с соседями, ему приходилось терпеть мастифа. А жаль. Он любил собак; чтобы поставить Оуэна на место, особых усилий не потребовалось бы.

Оказавшись в квартире и закрыв за собой дверь, Генри снова взглянул на газету и рыкнул.

«ПО ГОРОДУ БРОДИТ ВАМПИР»

Тела Терри Нил и Деверна Джонса нашли обескровленными.

Судя по всему, заголовок не врал.

И Генри знал, что он был к этому непричастен.

Он резко взмахнул рукой и швырнул газету через комнату, получив небольшое удовольствие от того, как страницы порхнули на пол, словно раненые птицы.

– Черт. Черт. ЧЕРТ!

Он прошел к окну, по пути снял пальто и бросил его на диван, затем отдернул занавески, скрывавшие вид на город. Вампиры были одиночками: они не искали собратьев, не отслеживали, где бродят их сородичи. Он подозревал, что делит территорию с другими такими, как он. Десятки вампиров могли жить, передвигаться, кормиться, возникая и уплывая обратно в ночную тьму, а Генри знал об этом ничуть не больше людей.

Хуже того: если убийца был вампиром, то это был ребенок, один из новообращенных, поскольку только им кровь требовалась в таком количестве и только они убивали с таким остервенением.

– Не мой, – бросил он в ночь, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Это было одновременно и заявление, и молитва. Любой из его рода боялся выпустить на свободу подобного монстра – случайное дитя, случайно обращенный. Но он всегда проявлял осторожность: никогда не кормился до тех пор, пока кровь не обновится, никогда не рисковал, что кто-то глотнет его крови взамен. Однажды у него будет ребенок, но он обратится по своей воле, как в свое время это сделал Генри, и он будет рядом, чтобы направлять его и охранять.

Нет, это было не его рук дело. Но он не мог позволить обращенному терроризировать город. Столетия не изменили страха и того, как люди на него реагируют. Люди быстро возьмутся за факелы и колья… ну или воспользуются их лабораторным аналогом двадцатого века.

– А мне вовсе не хочется до конца своей жизни быть привязанным к лабораторному столу, равно как и лишиться головы или умереть от чеснока, которым мне набьют рот, – сказал он в ночь.

Придется найти ребенка раньше полиции, прежде чем их ответы породят куда больше вопросов, чем решений. Найти ребенка и уничтожить его, поскольку, не имея с ним кровной связи, Генри не мог его контролировать.

– А после, – он поднял голову и оскалился, – я найду родителя.

* * *

– Доброе утро, миссис Кополус.

– Привет, дорогая, ты сегодня рано.

– Не спалось, – ответила Вики, направляясь через магазин к гудящим холодильникам. – А еще у меня молоко закончилось.

– Возьми пакеты, они по скидке.

– Не люблю пакеты.

Краем глаза она увидела, как миссис Кополус молча выражает свое не очень лестное мнение о том, что Вики не желает сэкономить сорок девять центов. Она схватила бутылку и вернулась к прилавку.

– Газеты еще не привезли?

– Привезли, привезли. Они вот здесь, дорогая.

Миссис Кополус склонилась над свертком. Из-за ее массивного тела заголовков не было видно. Выпрямившись, она выложила по одному экземпляру всех утренних газет возле кассового аппарата.

«“СЕЙБРЗ” ОБЫГРАЛИ “ЛИВЗ” 10:2»

Вики выдохнула. Она и не подозревала, что все это время задерживала дыхание. Если таблоиды не кричали об очередном убийстве – не считая расправы в плей-офф, – значит, город пережил эту ночь без приключений.

– Эти ужасные происшествия, ты в них замешана, верно?

– О чем вы, миссис Кополус?

Вики сгребла мелочь, затем положила ее обратно и вместо этого взяла пасхальное шоколадное яйцо с кремовой начинкой. Черт возьми, у нее был повод праздновать.

Миссис Кополус покачала головой, но, касалось это шоколадного яйца или жизни в целом, Вики не могла сказать.

– Когда ты смотришь на газеты, у тебя выражение лица такое же, как когда убивали тех маленьких девочек.

– Это было два года назад!

Два года и целую жизнь назад.

– Я помню то время. Но на этот раз тебе не стоит вмешиваться в это дело с высасыванием крови. – Она закрыла кассу с излишней силой. – В этот раз дело нечисто.

– А когда они бывали чистыми? – запротестовала Вики, зажимая газеты под мышкой.

– Ты знаешь, о чем я, – миссис Кополус ответила тоном, не терпящим возражений.

– Знаю. – Вики развернулась к выходу, но затем остановилась и снова посмотрела на продавщицу. – Вы верите в вампиров, миссис Кополус?

Пожилая женщина красноречиво помахала рукой.

– Я не не верю, – сказала она и для эффекта насупила брови. – Много в мире есть того…

Вики улыбнулась.

– Шекспир?