Шрифт:
Закладка:
Преобразования Петра представляли собой своеобразную попытку выскочить из рамок отсталости, но эта отсталость тогда не была и не могла быть ликвидирована, так как для этого было необходимо открыть широкую дорогу для развития капиталистических отношений. Продолжавшееся же и расширявшееся господство крепостничества лишало промышленность основной предпосылки для ее быстрого развития — наличия свободных рабочих рук. Оно ограничивало развитие торговли, консервируя натуральный характер хозяйства. Оно мешало развитию техники и использованию богатств страны, сковывало и давило творческие силы русского народа. Это создавало кричащее противоречие между творческими возможностями народа и их использованием и применением.
Все более открыто становясь органом дворянской диктатуры, самодержавие направляло все свои усилия на расширение и сохранение крепостничества. Именно в XVIII веке крепостное право распространяется на значительные районы страны: левобережную Украину, Дон, Приуралье, так называемую Новороссию, Тавриду, где сотни тысяч крестьян раздариваются придворной клике и превращаются в крепостных. Именно в XVIII веке крепостное крестьянство оказывается во власти неограниченного произвола помещиков, получает широкое распространение торговля крепостными. Именно в это время крепостное право в России приняло те уродливые формы, о которых В. И. Ленин писал, что «крепостное право, особенно в России, где оно наиболее долго держалось и приняло наиболее грубые формы, оно ничем не отличалось от рабства»[32].
Активно охраняя и защищая отжившие крепостнические отношения, политическая надстройка и в первую очередь российское самодержавие проводили явно реакционную политику. Они мешали формированию и развитию новых капиталистических отношений и тем самым тормозили экономическое и культурное развитие страны. Эта политика сопровождалась массовой непроизводительной растратой людских и материальных ресурсов страны и причиняло стране и русскому народу неисчислимый вред.
Тот факт, что искусно лавируя в целях удовлетворения интересов различных группировок господствующих классов и сохранения незыблемости основ существующего строя, государственная власть выступала под личиной «просвещенного абсолютизма», не менял существа ее политики. В то время как дальнейшее развитие русского государства, рост промышленности и торговли требовали ускорения темпов развития культуры и науки и распространения просвещения, правительство ограничивалось полумерами. Расходы на государственный аппарат и содержание двора возрастали в неслыханных размерах, расходы же на науки и просвещение оставались на прежнем уровне. В проекте речи для большевистского депутата в Государственной думе по вопросу о смете министерства народного просвещения на 1913 год, В. И. Ленин писал: «О да, Россия не только бедна, она — нищая, когда идет речь о народном образовании. Зато Россия очень «богата» расходами на крепостническое государство, помещиками управляемое, расходами на полицию, на войско, на аренды и десятитысячные жалованья помещикам, дослужившимся до «высоких» чинов, на политику авантюр и грабежа…»[33]. Эта характеристика с полным основанием может быть отнесена и к политике правительств Елизаветы и Екатерины II, так как основное содержание и направление политики самодержавия не изменилось.
Количество школ росло крайне медленно, вдобавок к этому значительная часть их носила ярко выраженный сословный характер, мешавший широкому распространению образования. Не менее ярко выступало это реакционное направление политики правительства в отношении Академии Наук. Эта политика привела к постепенному отходу академии от стоящих перед ней задач, к отрыву от практики и уходу в «чистую науку». Она способствовала засорению академии значительным количеством псевдоученых, а то и просто авантюристов и бездельников, рассматривавших академию как своего рода кормушку. К руководству академией при прямом покровительстве и поддержке придворной клики пробрались люди, являвшиеся злейшими врагами русского народа. Стремясь сохранить и упрочить свое монопольное положение, они срывали подготовку русских ученых и довели до развала академический университет и гимназию. При попустительстве той же придворной аристократии они распространяли и пропагандировали клеветнические теории относительно неполноценности русского народа, его неспособности к наукам, его отсталости, рабской зависимости от буржуазного Запада и т. д. Значительная часть академиков и в первую очередь клика, управлявшая академией, выступали защитниками и проповедниками отсталых, антинаучных взглядов в науке и реакционных в политике.
Передовая русская культура и наука развивались в середине XVIII века в чрезвычайно трудных и сложных условиях. Царское правительство проводило реакционную, антинародную, а зачастую и антинациональную политику. Политика реакции и беспредельного увеличения крепостного гнета искусно прикрывалась пышными и пустыми фразами о всеобщем благе, о веке просвещения и покровительстве национальной культуре и науке. Эту демагогическую политику начал еще Шувалов и довела до крайней виртуозности Екатерина II. В действительности, правительство выказывало полное невнимание к нуждам науки и культуры. Его поддержкой пользовалось лишь реакционно-монархическое и клерикальное направление.
Беспощадно угнетая русский народ, русское дворянство и выражавшее его интересы самодержавие боялись народа, мешали развертыванию его сил и все больше ориентировались на Запад, где они заимствовали наиболее реакционные идеи и порядки, враждебные русскому народу и его передовой культуре. Самодержавие и господствующие классы беззастенчиво спекулировали даже на передовых идеях Запада, извращая и фальсифицируя их и таким образом приспосабливая к своим реакционным целям. Такая политика самодержавия способствовала устремлению в Россию настоящего потока иностранцев, съезжавшихся сюда в поисках легкой наживы и быстрой карьеры. Шумахеры и тауберты захватили Академию Наук; бироны, минихи, лестоки, шульцы заняли командные должности в государственном управлении. Тысячи невежд, подобных фонвизинскому Вральману, подвизались в роли учителей и наставников. Мутный поток низкопоклонства и реакции грозил захлестнуть русскую национальную культуру и науку, направить развитие русской культуры по ложному, неправильному пути. Однако действительным носителем национального характера, выразителем лучших национальных традиций является народ. Именно русский народ, его лучшие сыны решительно двинули вперед национальную культуру и науку.
Не случайно значительная часть лучших представителей передовой русской культуры и науки в XVIII веке являлась выходцами из народа, на который с таким презрением смотрели господствующие классы. Ломоносов и Крашенинников, Десницкий и Аничков, Зуев, Ползунов и Кулибин, Аргунов и Шубин — все они и десятки других вышли из самых глубин русского народа. К ним присоединились выходцы из дворян, отказавшиеся от защиты своекорыстных классовых интересов дворянства и ставшие выразителями общенародных, общенациональных интересов, такие, как Новиков и Фонвизин, Поленов и Крылов, Радищев, Козельский и другие замечательные представители передовой русской культуры и общественной мысли.
Любовь к своей родине, гордость за ее героическое прошлое, борьба за ее светлое будущее, развитие лучших национальных традиций русского народа являются основными особенностями деятелей русской передовой культуры.
